"Говорят, что жизнь проходит кругами... смотря вокруг, начинаешь думать, что не так уж и не правы эти "мудрецы"...", - думал Ането, поднимаясь в гору.
Место, к которому парень вёл своего недавнего знакомого... "Или это он ведёт меня?", - пришло в голову Киоши, - Впрочем, это не имеет никакого значения". Крутой склон местной, так называемой "городской" скалы, которая, по сути, была самой настоящей горой, был нелёгким для преодоления даже для тренированных шиноби. Другое дело, что применив самую малость чакры, те без всякого труда и по вертикальным стенам перемещаются... Но юные путники, которым было некуда спешить, испытывали лишь стойкость собственных тел.
Внизу, у самого селения, подошва горы была истерзана шахтами, с которых началась история скрытой Скалы. У подножья расстелилась бедная от человеческого присутствия на растения и животных степь. Не слишком привлекающее взгляд зрелище.
Чуть выше, там, где в силу сложности маршрута, мало кто бывал, пейзаж радовал куда больше. Деревья, пусть и не слишком крупные, цепляющиеся своими корнями за крутые склоны, они всё же оставались тем, чем их создали - деревьями. Горные реки, здесь ещё нерешительно только разворачивающие своё русло, рыба, что плескалась в них...
А ещё выше, там, где сейчас остановились двое шиноби, пейзаж вновь сменился. Даже крепчайшие и выносливыйшие из представителей древесной растительности не имели здесь возможности роста. Лишь камнеломка, да и та только на крутых, осыпающихся высоких каменных стенах, хоть иногда освещённых солнцем. Сама же река, заключённая между двумя такими "стенами", вечно оставалась в тени, и в этой тени прятались самые славные из представителей рыбьего племени...
"Рыбу крысы любят... Но есть, а не удить", - несколько запоздалая мысль постучалась в сознание Ането. Иллюстрируя догадку, все крысы, дружно следовавшие за парнем, по большей части в бесчисленных карманах его жилета и на его плечах, демонстративно разлеглись на крошечной полянке, вплотную подходящей к реке. "Намёк на то, что ловить будет этот парень и я?", - усмехнувшись, подумал Ането.
Бинты его при этом дёрнулись. "наверное, этот Рафу гадает, что с моим лицом? Хотя... он явно шиноби, а, значит, не столь сиюминутен...", - мысль, которая вначале была вполне весёлой, под конец оказалась, что называется, "заупокой". Однако Киоши не преминул украдкой глянуть на того, с кем сюда пришёл.  "Что и требовалось доказать", - невесело заметил Ането, наблюдая за абсолютно бесстрастным (точнее, изображающим весёлую сосредоточенность на работе) лице своего невольного знакомого. Киоши сложил руки в печати, решив всё же отпустить свой призыв. Не то что бы его могла истощить его собственная "стая", однако переступать через своих питомцев с тем, что бы добраться до речки.
С тихим хлопком крысы, бросив последний умильно-обиженный взгляд на Ането, исчезли в сером облачке дыма. И лишь тогда Ането решил поинтересоваться:
- Эм... рыбалка?
"Опять двадцать пять", - мысленно отчитал себя парень. "Крысы-то меня бы поняли, а вот этот" - с чем решил добавить ещё пару слов к своей недлинной речи:
- Рыбалка...здесь будем рыбачить?

Солнце едва пробивалось к реке через высокие скалистые стены, что составляли её высокие обрывистые берега. Пятна моха, которые, неизвестно каким чудом, держались на этих кручинах, то тут то там расцвечивали суро-коричневый гранит бликами зелёного, бурого, красного...
Кристально чистая вода реки игралась с каждым лучиком, что добирался до неё. Искрилась от каждого мига своей юной ещё жизни. Озорная девчонка. Шалунья и проказница.
И вот, полянка, на которой сейчас стояли двое шиноби. Она, наверное, появилась из-зи обвала, столь же опасная для простых путников из-за камней, что готовы были в любой миг уйти из под ног, но неизменно влекущая знатоков, да и просто любителей побаловаться настоящей рыбой, своей богатой, ценной добычей - радужные хариусы, огромные таймени...
- Здесь хорошее место для этого... но нам надо удилища. Кажется, вон за той скалой бамбуковая роща, - произнёс парень в соломенной шляпе. Ането оглянулся на него. Рука невольного знакомого указывала на крошечный оплот растений в этой стране голых скал - свежие, дня три, может четыре как проклюнувшиеся ростки бамбука. Роща, в которую направлялся Рафу, была чуть больше пяти шагов в длину и двух - в ширину. Но для столь неожиданного места, растение могло гордится собой, ведь оно сумело захватить немалый кусок суровой земли в своё безраздельное владение.
"Удилище, леска, крючки, поплавки... Как давно я в последний раз хотя бы слова эти вспоминал?", - решил поиздеваться над собой Ането, думая, каким быдет выглядеть идиотом, - "Маска безразличного, холодного к повседневной жизни, шиноби резко начинает трескаться, если если ты попал в дурацкое положение..". Недавний разговор, холодная сталь которого вскрыла нарывы на душе Ането, да и Рафу, наверное, казался чем-то далёким, непостижимым... здесь и сейчас! Они существовали здесь и сейчас! И ловили рыбу. Два убийцы, два проклятых миром человека.
"Мы давно выбрали свой путь - я и он. Мы не можем изменить ад, но мы можем дожить до него так, как нам того хочется! - подумал Ането, глядя на уверенные движения своего недавнего знакомца, на то, как он, с какой то не то песенкой, не то стихом собственного сочинения рубил бамбуковый стволик. По лицу, хоть и частью скрытому шляпой, было заметно упоение парня своей работой. "А он счастливей меня, имея такую, пусть не слишком популярную, но работу для души...", - отметил про себя Киоши, после пары секунд раздумий добавив - "и для желудка".
От души, но всё же аккуратно, опыт он, наверное, имел богатый, Рафу рубил удилище для себя. "Хватит слишком много думать, а то останусь без рыбки!", - одёрнув себя, подумал Ането, гоня прочь все мысли, так или иначе вращающиеся вокруг судьбы шиноби. "Сейчас время не собирать камни. И не разбрасывать их. Сейчас лучшее время чтобы вспомнить, как ловить рыбу!" - и с этим Киоши последовал за своим "проводником", чтобы выстругать и себе нечто, похожее на удилище.
Пока Ането придирчиво, а на деле просто не зная, какой бамбук пойдёт лучше, выбирал будущую жертву своего "внутреннего лесоруба", Рафу уже вполне успешно занялся первичной обработкой своего "орудия пролетариата", сиречь, удилища. Выбор довольно скоро утомил Ането, ведь, сколько он не старался, ничего путного относительно этого он придумать не мог, парень рашил спросить у знатока:
- Удило..., - "Опять крысиная соната! Надо помочь Рафу понять", - очередная попытка выразить мысль быстро привела к обыкновенному плачевному результату. Однако, собравшись с мыслями, Ането всё же вынудил себя породить более понятную фразу:
- Я... не помню, как выбирать

Отредактировано Киоши Ането (2011-08-24 10:04:37)

Тонкая стружка бамбуковых стеблей, что закручивалась колечками ещё в полёте, и падала на землю, укрывая ту сочным зелёным одеялом. Непередаваемый аромат свежесрезанного бамбука, тонкий и терпкий, запах свежести, запах спорящейся работы. Тихий шелест тесака по стволу. Тихий плеск рыбы в реке. Игра света и тени. Полное жизни и свободы место. Гордый и холодный, горный ветер колыхал не только бамбук, тихонько покачивающийся и шелестящий своими крохотными, клейкими листочками, но и сердце шиноби, обречённых на вечное скитание на толстой цепи. Цепи силы, цепи страха, гордости, предубеждения, смерти... Список можно продолжать бесконечно. Но легче от перечисления оков не станет...
Лезвие ходило вверх-вниз, споро счищая неровности молодого "дерева". Было хорошо видно, сколь сильно занимает дело парня в крестьянской шляпе. Но он закончил, а Ането всё ещё думал: "Отчего? Что за место это такое, а? Я... да, я просто-напросто завидую. Завидую тому, как может он...". Ането едва заметно выдохнул. Его тревожило то, что внезапно встреченный человек так легко смог проломить его душу. "Рафу... из рода Дикообраза, да? А я - Ането из рода... предателей", - заключил про себя парень, на которого опять обрушился водопад старых ран. Тех, которые он так старательно зажимал, корчась от боли и тем отгоняя от себя окружающих. Слово, одно единственное слово, что навсегда сокрушило его волю.
Не обращая внимания на Киоши, Рафу, наконец, оторвался от своей работы:
- Я сделаю два.
и тут Ането заметил, что парень сжимает не одно, а два удила. Хорошо соструганных, длинных и крепких. Пока Ането разглядывал творения рук человеческих, Рафу заметил:
– Тут нет ничего сложного, но требуется знать правила игры.
Он, рукой, в которой был зажат тесак, махнул на лежащий у ног Ането моток бечёвки. "Таким же движением он мог бы легко отрубить чью-нибудь руку или раскроить голову", - подумал Анетою Тем временем Рафу продолжил:
- Расплети пока бечевку. Она нам понадобится. Я пока займусь тонкой обработкой удилищ, они будут не идеально, но весьма неплохи для сделанных на скорую руку, - парень придирчиво осмотрел свои творения.
- Крючки у меня есть, и мушка тоже так, что рыбачить будем наплавом, - было видно, что Рафу очень увлечен, хотя изо всех сил и сдерживает себя. Промолчав пару мгновений, придирчиво поправляя удилища он продолжил:
- Да и по-другому здесь нельзя, Радужный Хариус берет наживку лишь с поверхности. Тем, что на дне  - брезгует.
Поделившись своими знаниями, Рафу замер в ожидании, что логично - ведь без бечевы и думать нечего о рыбе. Ането взялся за работу. Всё же, долгие годы изучения фуиндзюцу смогли пригодиться ему и в обычной жизни. Привыкшие к точному, каллиграфиччексому письму в свитках, чётким рисункам, руки Ането, казалось, работали без его участия. То, на что бы ушло минут двадцать, удалось завершить всего за каких-то пять. Рафу с заметным интересом наблюдал за Киоши - видно, что даже ему надоело сдерживаться и постоянно показывать нечитаемое лицо "кирпичом".
По завершении работы, Ането вскинул свой взгляд вверх, к стоящему шиноби. И со словами, в которых всё ещё затруднялся, протянул тому результат своих трудов:
- Вот... готово
Шиноби из рода Дикобраза молчал. "Зависть - завистью, но, надеюсь, сходны не только наши взгляды... мне кажется, что сойдутся и наши мысли...", - предположил Киоши, думая, однако, прежде всего о предстоящей рыбалке. Но, давно уже отложивший свой тесак, Рафу вместо бечевы крепко сжал ладонь Ането. Так крепко, что хрустнули хрящики.
- Вот и пожали руки..., - с непонятной Ането интонацией произнёс его недавний знакомый. И хитро заглянул в глаза Ането. "Это? Не ожидал...", - вот всё, о чём думал Киоши в тот момент...

Отредактировано Киоши Ането (2011-08-26 05:31:24)

Речка всё также игриво извивалась в своём русле, укрытом тенью высоких скалистых стен. Бамбук едва слышно шуршал своими молодыми листочками. Обрывистый берег строго напоминал людям, что здесь они не дома, что любой, кто рискнёт стоять на нём, рискует стать одним целым с рекой. Природа не прощает ошибок. Жизнь не прощает. Но, пусть так, мир людей не прощает куда больше. Поэтому двое, что убежали от кровавого мира "тех, кто приходит во тьме", пусть всего лишь на несколько мгновений своей опасной жизни, чувствовали свою свободу.
Под чистым, светлым небом, терявшимся в бесконечной вышине, два молодых, совсем юных создания, тем не менее, успевшие сделать многое из того, что не может вызывать гордости, стояли и просто любовались миром. Тем, что было до них, тем, что живёт и умирает рядом с ними, тем, что будет ещё долгое время существовать и после их ухода...
Порыв ветра плеснул россыпью мелких капель в лицо Ането. Давно отвыкший от того, что лицо может что-то задевать, Киоши несколько удивлённо дёрнулся от мелкой росы, что легко промочила его бинты. Лицу стало несколько некомфортно: потяжелевшие и намокшие, бинты стесняли и без того весьма ограниченные возможности. А вот стоявший спиной к реке Раф, видимо, даже не заметил лёгкой шалости Бога ветра.
Разговор вязался довольно странный. Может, причина в том, что оба шиноби не привыкли легко и просто говорить. А может, просто откровенность, разбередившая старые раны в душах обоих, превратила всё общение в танцы на поле с ловушками...
Рафу, после нежданного рукопожатия, когда поединок взглядов, в одном из которых снова горел огонёк бравого задора, а в другом - лишь совершенное недоумение, воскликнул:
- Накава!
"И что же он хочет этим?..", - за краткую паузу успел подумать Ането, но его собеседник, видимо, куда лучше, чем он сам, понимал, когда пауза нужна, а когда - нет:
- Обвяжемся страховочной веревкой, и на пороги, - он достал ее из своего ящика, - одежду лучше снять, и выше по течению разведем костре. Два прохода и все,  трястись будем как  от гнева Тсучикаге! Одну крепим - одну про запас..., - энтузиазма... можно сказать - бешеного энтузиазма Рафу было не занимать. Столь необычно сильный интерес к довольно-таки оригинальному времяпрепровождению вызывал встречный интерес, какой-то отклик в душе Киоши.
-Ну что! Начали?
"Шуршала по камням река,
Летали брызги на волнами
И захотелось нам слегка
Чтоб ветер поиграл и с нами",
- подумалось Ането, в глазах которого внезапно появился озорной блеск, - " От такой авантюры я если откажусь - жалеть буду! Однако, этот Рафу... Здоровая доля безумия в голове всегда полезней, чем тяжёлая философская жила". Киоши попробовал пожевать губами бинт. "Мокрый... А будет ещё мокрее, если залезу в воду", - порешил Ането. "Интересно, а как отреагирует Раф? Вот уж забава!.." - парень поймал себя на мысли, что его вечную хандру, этот безумный водоворот преотвратных думищ, дум и думушек, словно клином расщепило до самого "ока циклона". В чём причина подобного изменения? Причины Ането не знал. Да и не мог знать, ведь никогда не замечал за собой способностей к столь глубокой рефлексии. Да и понимать эту причину было для него не особо важно, потому что он знал: выбор надо делать просто и понятно. Без экивоков и увёрток, столь любимых коллегами по цеху Ането. Большинство из них готово оправдывать себя за совершённое день и ночь, ища в глубинах собственного "эго" ещё одну, незамеченную ранее чёрточку, выводящую их "грешки" из разряда таковых. "Гордиться нечем ни им, ни мне...", - подумал парень. А вслух он сказал следующее:
- Гнев Тсучикаге?.. Идёт!, - с чем начал сматывать со своего лица хламиду бинтов. "Хватит масок, лицо - вот тут...", - задумал провокацию Ането, представив на публику свой мерзкий шрам...

Отредактировано Киоши Ането (2011-09-16 21:00:30)

Уже даже не относительно высокие отроги, а самые настоящие скалистые обрывы тенистых, но в то же время искрящихся высокогорных склонов. Сюда судьба забросила шиноби. Здесь уже даже почти и скал-то не было видно - лёд, роса, застывшая инеем да снежок, укрывший, видно, из-за страшной духоты внизу, своим мягким покрывалом смертоносные кручи...
А двух "товарищей", сидящих возле самого ечения реки, трясла немилосердная дрожь. Пожалуй что и Тсучикаге не мог сделать такого со своими подчинёнными, чтобы их било так же, как сейчас этих двоих. Даже пламя костра, над которым повис котелок с кипящей водой, не помогал. Лишь раздражал своим бессилием.
Но дрожал не только Ането. И не только Раф. Вокруг, казалось, дрожит всё: от крошечных стебельков неведомой, но наверняка ценной горной травы и поверхности воды, до вершин гор и облаков на небе, выдающих "на гора" неведомую камарилью. Даже пламя костра, острыми язычками лизавшего разреженный горный воздух, казалось, пыталось кружиться в такт дрожи двух шиноби.
Тихо потрескивами и сильно смолили воздух при этом молодые, довольно-таки сырые ветки, наполняя воздух вокруг острым, будоражащим сознание, терпким запахом молодого дерева. Рыба, которую два человека решили приготовить во всех видах, кроме сырого, аппетитно пошкваркивала на прутиках, которые заготовил Раф, и медленно, словно бы нехотя переворачивалась с боку на бок внутри котла, среди моркови, картошки и золотистого лучка. Просто идиллическая картина, пастораль.
"Костёр, чёрт бы его побрал, нужен, чтобы высохнуть, или, на худой конец, чтобы согрется! А посмотреть, как скачут языки пламени можно и где-нибудь поближе к земле", - подумал Ането, когда его челюсть в очередной раз свело судорогой. Не то что бы он был как-то особенно недоволен происходящим - напротив, Киоши очень даже нравился вот такой вот резкий поворот событий - однако, в такой ситуации он желал бы чуть больше определённости. "В сущности, нет ничего плохого, если решение принимать в ситуации большой неизвестности её частей. Но, даже так, чуть больше тоже не помешает", - Ането рукой пошевелил онемевшую челюсть. Вправил её, шрам дёрнуло резкой болью. Впрочем, привычной. Человек тем быстрее привыкает к тому, что его окружает, чем несправедливей оно к нему.
"Похоже, Раф собирается с мыслями... что же это будет?" - Ането заметил, что его неожиданный напарник внимательно всматривается в пламя костра. Правда, всё это высокопарное молчание то и дело прерывалось резкими подёргиваниями. Река милосердия не имела. Словно бы напоминала, что за людьми теперь должок.
- А как тебя хоть зовут, Накава? - внезапно спросил Кумамото Ането. Киоши, конечно, виду не подал, однако вопрос его весьма заинтересовал: "А и правда, как? Моё имя - осмысленно ли?". Ането медленно, всем телом повернулся к собеседнику. Посмотрел на него своими желтоватыми глазами. Во взгляде напротив не было никакого подвоха - лишь чистый интерес. Впрочем, по отношению к шиноби это могло ничего не значить. "В жизни шиноби слишком многое поставлено на кон, чтобы позволять своим глазам говорить не то, что надо владельцу", - подумалось Ането. Однако... "Бессмысленно", - подумал парень, опять отворачиваясь. Спину сверлил будто бы удивлённый взгляд. Губы сами собой сложились в неприятной усмешке, вдвойне неприятной "благодаря" шраму. Губы разошлись, до собеседника донёсся суховатый голос Киоши:
- Зовут?.. Обычно... предателем. Или ублюдком. Как удобнее. А имя... На что оно шиноби? Я - живой мертвец, - даже с первого раза у Ането получился вполне недурной монолог. Столь недурной, что Киоши даже поспешил поздравить себя с успешной социальной терапией. "Однако... теперь вся "терапия" в руках Рафу. Интересно, чем он порадует?", - Ането, всё так же спиной к молчавшему Кумамото, сложил печати Призыва.
Белое облачко никак не хотело расходится - воздух был не многим тяжелее дыма, образовавшегося на месте только что выполненной техники.
- Хозяин? Еда! - крысы были, как всегда, немногословны. И деятельны. "По крайней мере, до тех пор, пока не наедятся" - и вместе с очередной волной дрожи, Ането, сжав непроизвольно зуды от судороги, сведшей челюсть, ухватил прутик с рыбой, что капала жиром на землю...

На горы медленно, поднимаясь от отрогов к вершине, как будто неохотно, спускалась темень. Солнце в горах вообще любит уходить за горизонт, ограниченный здесь сверх всякой меры, неожиданно рано. Тени постепенно превращались в одну большую, воды реки, и без того сумрачные, окончательно стали напоминать какой-то "заповедник тёмных сущностей". Рыба уже почти не плескалась - вокруг всё, кроме, разве что, маленького источника света, затопляло непроглядной чернотой. И в этом пятне сидели двое. И, с переменным успехом, лакомились рыбой.
Точнее, лишь казалось, что в кругу сидят лишь двое. На деле их было куда как больше, просто далеко не каждый способен разглядеть в кромешном мраке чёрную крысу. Причём даже не одну - тринадцать чёрных, как смоль, грызунов, кто где, догрызали мелкие косточки. Две, по видимому, самые умные, изображали не то эполеты, не то сюрреалистические наплечники, восседая на плечах одного из парней. Ещё некоторое количество "гордых покорителей подземелий" можно было бы обнаружить в ногах сидящего по-турецки. Остальные, видимо, в силу своих личных пристрастий, рассеялись по площади светового пятна. Прерывая несколько глупое молчанье, Кумамото решил переспросить:
- Но. Хоть. Мертвец. Но. Живой? - Видно было, что работа мысли, во время пищеварения и согревания была довольно сложной. Фраза получилась рубленной, не многим проще для понимания, чем вирши Ането.
- А все живое, должно иметь свое имя, - произнёс Раф, с трудом подбирая выражения, чтобы не задеть собеседника. Видимо, даже теребить чужие и свои раны тоже нужно осторожно. После своих слов парень на долгое время затих.
Разговор вокруг костра явно не вязался. Возможно, виной тому оказался сытный ужин. А может, дело в сложностях, порождённых характерами и положением людей. Да и природа не способствовала конструктивному, да и задушевному, разговору. Однако, парнишка в соломенной шляпе, обычной такой, крестьянской шляпе с не то трещиной, не то щелью над левым глазом, молчание, может, и ценил, но всё же разорвал наступающую темноту словами:
-- Если не хочешь называть имя, я пойму, - слова не были просто какой-то формальностью. Пусть фигуру частично скрывало окружающим мраком, частично - шляпой, имеющей свойство скрадывать собой лицо, сама фраза действительно значила то, что значила. Уважение к "чужому". Горю, мнению, секрету - неважно. По меркам шиноби, большую часть времени лгущего не столько окружающим даже, сколько самому себе, доверять так собеседнику... по меньшей мере странно. Однако на этом парень не остановился. Выдержав некоторую паузу, во время которой, надо думать, быстро догрыз остатки рыбы с прутика, давая тем самым Ането время осмыслить сказанное, Раф продолжил:
- Но что бы не называть тебя бастардом, я буду называть тебя ммм Рей?, - предложение Кумамото звучало довольно необычно. "Хотя... Ноль, значит? Нет, я отличаюсь... По модулю я больше, хоть и на чуть-чуть", - ухмыльнувшись про себя, заметил Ането. Тем временем, удивительный его собеседник начал не торопясь готовиться ко сну.
"Вот полог -
Наш потолок,
Вот гамак -
Холода враг", - благодушное настроение, к которому привели Ането небольшая физическая разгрузка и сытная еда, продолжало набирать обороты.
А Кумамото, с некоторым запозданием, спросил:
- Как тебе имечко? Не хуже других а?
"Хм... нет, так не пойдёт. Имя, конечно, пафосное. Но не для меня. Может, лучше...", - думал Ането, перебирая деревянные бусины на своей шее. Рука непроизвольно потянулась к подсумку. Вопрос, как не странно, увлёк Киоши не на шутку. Раздумья прервались тем, что Ането обнаружил в своих зубах зажатый мундштук курительной трубки. "Хех, опять... А, вот и идея", - в голову постучалось прозрение. Довольно фыркнув, парень заявил:
-Рей - не я. Я - Син!
Губы сами по себе сложились в неприятную ухмылку. "Ни один крестьянин не назовёт своего ребёнка ТАК. Надеюсь, шутка удалась", - вечерний, или уже ночной, как посмотреть, туман скрыл от собеседника крайнюю степень проявления хорошего настроения - скривившая лицо жутковатая усмешка, превратившая старый шрам в словно бы в продолжение линии рта...

Окончательно стемнело. Теперь не было уже даже теней. Если раньше создавалось впечатление, что тени были везде, то сейчас это обманчивое чувство явно сменилось. Сменилось не то просто восторгом, не то самым настоящим благоговейным трепетом перед величием этой хитрой, коварной и немного порочной, но также точно доброй и милосердной хозяйки - Ночи. "Тени нигде и везде. Они не добры и не злы. Не ищут правых и виноватых. Тот, кто просит их заступничества, не получит ничего взамен. Ничего не даётся без чего-то. Тишина - мать им; Пустота - их колыбель", - вдруг вспомнилась Ането одна из проповедей настоятеля. "Не к месту всё это... Воспоминания на то и воспоминания, не стоит подчинять им свою жизнь. Они чтобы наслаждаться ими, сидя у костра в хорошей компа... Чёрт, а ведь так сейчас оно и есть! Ха, в этот раз я подловил самого себя...." - веселье не на шутку завладело Киоши, он с трудом сохранял своё обыкновенное полуснисходительное молчание. Его душил смех. Смех над самим собой, смех над тем, кто выдернул его, как морковку из грунта, из трясины мерзопакостных раздумий, смех над глыбой природы, нависшей над его чёртовой головой... Казалось, звёзды, едва народившиеся на небе цвета глубокой сини, подпрыгивают в такт его настроению, его мыслям, скачущим не хуже кардиограммы...
А Раф-из-рода-Дикобраза, наблюдавший за Ането, в эти, краткие, мгновения, что бесновались в приступе хохота мысли Киоши, лишь знал себе, подкидывал дровишки в изрядно побледневший костерок. Да не столько в костёр, что держал вокруг лагеря узкое кольцо света. Скорее, его нехитрыми движениями всё ярче загорался костёр, что связывает души. То, что в далёкой Конохе, по слухам, кличут Волей Огня. Ането не был бы сам собой, если бы про себя не заметил: "Воля Огня, хех? А не казнят ли меня за идеологическую пропаганду? Лучше подстраховаться. Пусть будет... ну, скажем, шёпот Камня... Только вот, от дровишек сие чудо сильнее не станет", - иронией, едким сарказмом над самим сабой, Киоши попробовал заменить своё нежелание признавать, что вот он - пресловутый "Дух шиноби". Однако... даже Ането хватало смелости признать, что...
Но тут мысли, потёкшие вновь в философское русло рассуждений о битии, были прерваны наконец подавшим признаки жизни Рафу:
- Спокойной ночи. Син. Мне завтра рано бежать на встречу с сенсем, Так что не подежуришь первым?
С чем парень, с непроницаемым лицом, двинулся в сторону гамака. "Ну что ж, пора и честь знать... Слишком развеселился...", - подумал Ането. Реакция Киоши, слегка разобравшегося в странноватом товарище, на его практически невозмутимое принятие чужих правил, кое-что смогла рассказать парню о Рафу. "Привык, значит, только на чужом поле играть. Хех, весьма неплохо. Провалил он мою петушиную браваду, что и говорить", - Ането закончил мыслить. Слова не говоря в адрес Рафу, ибо тот окончательно отключился от сознания, в чём Ането начал подозревать его, поскольку тот совершеннейшим автоматом выполнял свои действия, Ането резким щелчком подозвал всё ещё не вернувшихся восвояси крыс, и сказал им, своими привычными "обрубками" фраз:
- Охранять. Три через три. Меня будить сразу...
И пошёл устраиваться на своём гамаке. Не то что бы Ането был безответственным, нет, напротив - просто он всегда был готов доверить крысам свою жизнь. Потому что у этих малюток, этих детей природы, воспитанных вдали от человеческого глаза, не было и понятия о том, что значит предательство. "Где-то я слышал фразу, связанную с Крысиным призывом. Кажется, что-то вроде: "Крыс много не бывает. Поэтому крыс, де, должен умереть". Что-то мне не очень понятно, почему они должны за кого-то там гибнуть", - подумал Киоши, уже засыпая. В новый день с новыми силами, разве нет?

Сны... Чёртовы омуты, небесные выси... Мечты и желания, мудрость и глупость, грёзы и кошмары... Впрочем, в большей степени именно последнее и мучило бедного Ането вот уже год как. Только кошмары его были не как у всех нормальных людей, о монстрах там, или работе, или какой-то ещё подобной дребедени (впрочем, по пальцам одной руки, даже не задествовав все, можно пересчитать шинобы, которых мучают ТАКИЕ кошмары). Просто всю ночь, а также и большую часть утра, Киоши проводил в компании одного голоса. Голоса, который на разные лады склонял одно и то же слово.
Не скроешь, что именно по этой причине парень всегда имел с самого утра наипоганейшее настроение. Настроение того толка, когда хочется сделать так, чтобы болела не только твоя голова...
Утро было ветреным. И звёздным, поскольку началось для него часов в пять, а то и раньше. Точнее определять Ането бы не взялся: во-первых, не умел, а во-вторых - было лень. На продуваемой всеми мыслимыми ветрами вершине, возле блестящей в неверном свете реки, у остова костра. Парень проснулся просто потому, что одна из его крыс забралась прямо на лицо, и, щекотя своим длинным хвостом под носом у Киоши. Ането попытался, сквозь сон, сдуть надоедливую макаронину, однако крыс не успокаивался в своём намереньи разбудить хозяина. Парень с трудом разлепил глаза, и тут же скривился от резко дёрнувшей его щёку боли:
"Чёрт... привыкнуть бы пора. Ай, наглая мышь! Юта, точно! - несколько сумбурные мысли носились в голове парня. Ничего более принципиального Ането придумать не смог, поэтому окончательно продрал глаза, схватил своего длиннохвостого друга за хвост, и, внимательно глядя в умные, просто лоснящиеся от хитрости, чёрные, живые глазки, сел в своём гамаке.
Гляделки продолжались ровно до того момента, пока Ането мог сохранять суровую мину. Что удавалось совсем недолго - очень уж умильным было выражение маленькой мордочки и хитрющих глазок.
- Хех... пшёл на завтрак! - с чем Ането, счастливо - если хоть кто-то смог бы распознать веселье в традиционной неприятной ухмылке - направился к речке, предварительно отпустив своего четверолапого спутника.
Холодная вода обожгла всё лицо, а уж тем более - след, который на нём имелся. Ането сморщился, выдохнул сквозь зубы, но и только: "Водичка как водичка. Жаль, что рыбка из неё сама в руки не прыгает". Непонятно, отчего - наверное, от голода - но в голову парню пришла именно эта мысль.
После окончания водных процедур, стуча зубами, и трясясь как нервного тика, Киоши пошлёпал в сторону костра. В костровище лежало самое большее, три тоненьких тростинки, каждой из которых хватило бы на минуту неровного, но по крайней мере, не чадящего пламени.
"Раф ушёл? Ну что же. Встречи шиноби - мгновения вне войны, которая идёт в мире и душе каждого . Ожидать большего от столь редкого явления. Однако... было бы о чём жалеть", - подумал Ането. Быстро покидав пожитки, скрутив в плотный рулон гамак, Ането залил костровище водой, Он потянулся, цокнув языком, подозвал к себе крысок и рассеял технику. Отмахнув рукой облачка белесого дыма, парень зашагал вниз, рискуя каждый миг сорваться вниз, к только того и ждущим обрывам. "Выбор - на то и выбор, чтобы выбирать. Глупо ограничивать жизнь тем, что жалеть об уже сделанном", - с такими мыслями парень продолжил опасное. но захватывающее путешествие в Деревню скрытой Скалы...