Заходящее солнце освещало Гору Хокаге огненно-оранжевым цветом. Гаара нашел зрелище интересным. "Почти также красиво, как дома..." - про себя произнес Гаара. Слово "дом" приятно отозвалось в душе, и Гаара склонил голову, прислушиваясь к ощущению.
"Почти, но не так..."
Рассматривая Коноху, Гаара видел прошлое. Он видел себя в лесах за стеной Селения, на экзаменах, молчаливым убийцей. Он видел себя в попытках убить Рока Ли. Он видел огромного монстра, дерущегося с не менее огромной жабой. Да, последний раз, когда он хотел УБИТЬ. Просто УБИТЬ. Не догадываясь о том, какая ноша лежит на плечах желтоволосого мальчишки. Не зная о том, насколько же они похожи. И насколько, вместе с тем, различны.
Больше Гаара не хотел убивать. Не для себя. Монстр внутри остался, но он уже не имел ничего общего с сознанием Гаары. Шикаку надежно заперт внутри, и Гаара скорее умрет сам, чем даст ему вырваться.
Но что же теперь? Рок Ли цел и энергичен. Саске сбежал к Орочимару. Сакура стала ученицой Хокаге. Она была среди встречавших посланников Суны. Наруто счел себя недостаточно сильным и отправился тренероваться с ещё одним из легендарных саннинов. Этого Гаара не совсем понял, ведь Узумаки смог осилить его самого и Духа Пустыни... И он все равно продолжает стремиться к лучшему!
А Гаара стал Казекаге. Он решил для себя, что будет защитой всем и каждому в Селении Песка. Пока получалось не очень, его ещё побаивались, но пример в лице Наруто заставлял Гаару не сдаваться. И у него начали появляться ... друзья. Брат и сестра уже перестали считать его монстром. Баки стал немного мягче. Ученица Мацури... заставила Гаару познать высоты смущения своим громким обожанием.
Задумавшийся Казекаге отвернулся от пейзажа за окном. Номера, отведенные делегации Суны, впечатлили всех, даже бесстрастного с виду Казекаге. Хозяева хотели, чтобы гости чувствовали себя как дома. Буквально. Номера, в том числе, и номер Казекаге, были обставлены и стилизованы под обстановку в домах Сунагакуре: мебель песочных цветов (от темного до светлого), ковры на стенах. Кому-то даже пришло в голову набросать на пол песок. Он скрипел под ногами прямо как на улицах родного Селения.
В номере Гаары нашлась даже специально сделанная подставка для бутыля с песком. Гаара не стал ломать голову, откуда мастера знали точные размеры бутыля, но получилось очень удобно.
Кроме этой подставки, в комнате нашлось место для письменного стола и удобного кресла, для мягкого дивана и ещё двух кресел другого типа, расставленых вокруг низкого стеклянного столика. На столе в глиняной вазе стояла пара каких-то пустынных цветков. Гаара не разбирался в цветах, но эти точно где-то видел.
Во вторую комнату Гаара заглянул лишь мельком, увидев низкую кровать и тумбочку рядом. Ничего лишнего. Казекаге это понравилось. 
Солнце село окончательно, и Коноха осветилась элекрическими огнями. Но Гаара уже не смотрел в окно. Теперь, когда воля Гаары держала Шикаку взаперти, он перестал бояться спать. Теперь, даже во сне, Шикаку не смог бы побороть убежденность Гаары в лучшем завтра. Для себя и для Суны. В том завтра, где не было места песчаному ужасу.
Гаара снял с себя одеяние Казекаге и лег на кровать. Сложив руки под голову, он думал о том, что будет завтра.

Отредактировано Пустынный Гаара (2008-11-13 15:17:42)

Дейдара-сан, вы слегка ошиблись... Проишествие случилось не до границы, а после. Ибо как тогда песчаники подобрали моего персонажа?)

Пробный пост)

Солнце уже клонилось к горизонту, когда Цунбо вместе со своими подопечными приблизилась к границе стран. Их путь был долог, и они пришли всего лишь около половины, но девушка совсем не чувствовала усталости. Находясь постоянно настороже, она отслеживала малейшее дуновение ветерка, дабы не упустить никакой мелочи. Посмотрев на своих спутников, которые шли чуть впереди, Хикари не раз печально качала головой. Когда ей старейшины клана объясняли, почему именно ее выбрали на эту миссию, девушка вздыхала с облегчением. Если наемнику нужен неговорящий или неслышащий проводник – значит человек сам не разговорчив и не желает лишних поводов для беседы. Так, по крайней мере, думала Цунбо. Но,  как оказалось, не все так просто. Эта женщина наоборот, всеми правдами и неправдами пыталась как-то разговорить Цунбо. По началу это очень раздражало молодую куноичи, но со временем она просто перестала обращать на это внимание. Во время разговора она просто отворачивалась, а слышать она и так не слышала…
Сейчас же женщина вместе со своим пятилетним сыном шла впереди, гордо задрав голову вверх. Нежелание «слушать» Цунбо вывело ее из себя, и теперь она старалась показать свое отношение. Но Хикари была не из тех, кого можно было вот так провести. Девушка лишь покорно шла следом, и внимательно смотрела по сторонам.
Странная она… Могла бы попросить наоборот, кого-то поразговорчевей, чем я. Того же Ядзири! Он бы не отказался с ней поболтать и о жизни, и о проблемах, и обо всем остальном. Хотя, кто ее знает… Возможно, такое с ней редко случается…
Цунбо посмотрела на своих подопечных, а затем перевела взгляд на горизонт. Граница уже близко, грунт под ногами уже менял свой состав, и куноичи это понимала. Их давно не сопровождали редкие деревья страны Молнии, потому смена скалистой холодной местности на что-то более теплое Цунбо даже радовали в какой-то мере.
Что ж… осталась только страна Ветра. На это уйдет где-то 4 дня пути. Ну а там полдня потратим на саму страну Травы. Кусогакуре недалеко от границы, так что я в скором времени смогу вернуться домой. Хотя… Сенсей говорил, что при желании я могу попросить задание и у скрытой Травы… Ну да посмотрим…
Мысли оборвались, и Цунбо резко остановилась, но женщина со своим сынишкой этого не заметили, продолжали идти вперед. Осмотрев близстоящие скалы, девушка покачала головой. Ей явно не показалось, но сейчас не было ни единых признаков для тревоги. Ускорив темп шага, Хикари догнала спутников. Дотронувшись до спины женщины, Цунбо развернула ее к себе:
- Держитесь возле меня. Тут может быть опасно.
Девушка, как всегда, говорила шепотом. Громко говорить она не любила, ибо не слыша саму себя, она не могла определить, как громко стоит произносить слова, дабы не оглушить человека. Но сейчас она, видать, сказала все слишком тихо, ибо женщина удивленно переспросила. Прочитав по губам вопрос: «что?», Цунбо повторила более громко.
- Держитесь возле меня. Тут может быть опасно!
Увидев на лице женщины раздражение, Цунбо фыркнула. Эта особа ей порядком надоела, а потому все желание качественно выполнить работу пропадало. Краем взгляда куноичи все же заметила, что женщина прижала сына ближе к себе, а сама старалась держаться возле нее, что вызвало у Хикари ухмылку.
К ее большому облегчению никаких происшествий или засад вплоть до границы стран не произошло. К тому времени, как их небольшая группа вышла в пустыню, на небе уже появлялись первые звезды. Кивнув наемнице, что уже можно быть не столь внимательной и осторожной, Цунбо остановилась и сняла с плеч рюкзак.
Уже становиться прохладно… Можно будет надеть кофту сверху. А то в пустынях по ночам, говорят, прохладно…
Говорить эту информацию своим спутникам Цунбо не стала, так как женщина уже одела мальчишку и теперь искала что-то теплое для себя. Проследив, что бы все было в порядке, Цунбо уже потянулась в рюкзак за вещами, как рука ее замерла. Хотя свет уже был тусклый, все же его было достаточно, что бы давать тень. Позади появился новый, незнакомый силуэт. Вместо одежды рука схватила кунай.
Да что же это такое… Я же видела его над утесом…
Резкий разворот не дал ожидаемых результатов, так как враг оказался сильнее. Его движения были быстры и четки, явно подготовленные заранее. Черная тканевая одежда покрывала все участки тела, кроме глаз, потому сложно было определить, кто это был. Отбив несколько ударов, Цунбо уже хотела применить одну из своих техник, как противник устремился к ее подопечным. Женщина, похоже, не видела угрозы и потому продолжала что-то нравоучительно рассказывать своему сыну. Понимая, что другой возможности не будет, девушка замахнулась для броска куная, как нечто острое вонзилось в живот. Изо рта моментально пошла кровь, оружие выпало и глухо ударилось об холодный песок. Кинжал, а именно ним была нанесена рана, резко выдернули, от чего кровь еще больше подступила к губам. Не в состоянии повернуть голову, Цунбо попыталась достать еще один кунай, что бы завершить начатое, но кто-то грубо толкнул ее ногой в спину. Девушка упала вперед, лицом вниз, успев лишь рукой прикрыть кровоточащую рану.
Ксо… Я должна встать! Их просто оказалось двое… сейчас встану… секунду… а может и дольше…
Разноцветные круги поплыли перед глазами, и куноичи потеряла сознание.
---
Яркий свет больно резал глаза, даже когда они были прикрыты веками. Цунбо попыталась прикрыть их рукой, но так и не смогла ее поднять. После нескольких тщетных попыток девушка, прищурившись, отрыла глаза. Комната, а точнее белый потолок и кусок желтой стены, была ей не знакома. Девушка вообще смутно помнила, что произошло и где она находиться. Единственное, что она точно осознавала, так это тот факт, что сейчас она находиться в кровати.
Что случилось?.. где я? Ксо… и почему так болит голова?..
Цунбо начала прокручивать последние моменты своей жизни. Когда перед глазами начали прокручиваться моменты неравного боя, глаза девушки резко расширились, и она попыталась резко сесть. Но попытка оказалась неудачной, так как боль в районе живота заставила-таки ее вернуться в лежачее положение. Где-то сбоку что-то задвигалось. Через какое-то время рядом появился мужчина в белом халате – явно врач, – который начал что-то быстро говорить. Цунбо вообще смутно понимала, что от нее хотят. Заметив явное непонимание в ее глазах, мужчина замолчал. Но не на долго. Через минуту он опять начал что-то говорить. Цунбо как-то рассеяно на него взглянула, девушка сначала жестами пыталась объяснить свою глухоту, но врач явно не обращал внимания на ее телодвижения. Затем она перестала обращать на мужчину внимания. Предпочитая рассмотреть помещение, в котором она находилась. К ее глубокому разочарованию все, что было в комнате – это стол, стул, окно и кровать, на которой она лежала. Заметив, что его не слушают, мужчина начал мельтешить перед глазами Цунбо, что очень разозлило куноичи. Не выдержав, Цунбо впервые за много время повысила голос почти до крика:
- Да замолчите вы! Я все равно вас не слышу!
Похоже, такой способ подействовал, ибо мужчина сразу же замолчал и потупил взор. Облегченно вздохнув, Цунбо кое-как уселась на кровать и, немного подождав, сказала привычным для себя шепотом:
- Прошу, говорите медленнее. И стойте поближе, на таком расстоянии мне неудобно вас читать…
Похоже, мужчина был не сильно опытен в разговорах с глухонемыми, потому подошел не сразу. Но как только он приблизился к Цунбо, то постарался говорить медленно, хоть и иногда вновь начинал никому не нужную спешку.
Вопросов он поставил не мало, основными все же выделив такие как: «Как тебя зовут?», «Что случилось на границе?», и «Кто ты такая вообще?». Девушка лишь сказала, как ее зовут. На все остальные вопросы она делала думающий вид и, разводя руками, говорила, что ничего не помнит.
Хм… думаю, им не стоит знать, кто я такая… Моих спутников нет, соответственно я провалила задание. Если они узнают, из какой я страны – сразу пошлют вестника, а мне это на пользу не пойдет… Пусть уж лучше думают, что я мертва…
Врачу ушел через какое-то время. Оставив Цунбо в гордом одиночестве, за что девушка была ему крайне благодарна. Сейчас у нее будет время подумать над тем. Что делать дальше.

"Арена, огромный испытательный полигон Конохи, построенный только с одной целью - для игры пяти Великих селений шиноби, порожденной необходимостью непрерывно демонстрировать друг другу свою силу и ярость. И  ЭТО наши нынешние союзники?" - думал и недоумевал собственным открытиям Акахоши. - "Нам хорошо объяснили, еще там, в Суне, зачем мы прибываем на экзамен - для поддержания союзных отношений между странами и соответствующими скрытыми селениями, но кто поверит в эту чушь, даром, что ее озвучил сам Казекаге?" Тем временем все гостевые трибуны просто кипели от деятельности разного рода: кто-то болел за своего друга или брата, кто-то до потери пульса спорил с соседом, кто-то спокойно обсуждал предыдущий или думал о следующем поединке, а кто-то даже принимал и делал ставки - никто не смог остаться безучастным к происходящему, ведь экзамены чунина - большой праздник для деревни. Все эти люди сейчас вызывали отвращение у Акахоши, он не мог понять как могут они воспринимать происходящее как простое зрелище, ведь здесь настоящая боль и настоящая смерть - та же война. "Неужели жители Конохи смогли так быстро забыть смерть и страх войны, многолетний ужас - ужас быть убитым и убивать самому?" - думал и не мог осознать причин этого парень. Он вновь почуствовал себя ребенком, ничего не понимающим и постоянно задающим глупые вопросы, только теперь не было ему ответа, как в детстве, когда казалось, что родители знают все и могут ответить на любой вопрос.
Он поднял голову вверх, в весеннее чистое небо, по которому медленно, почти незаметно плыли облака, скрывая солнце. "Черт, хорошая погода. Почему-то, когда скверное настроение, всегда хорошая погода, а в другие дни некстати льет дождь. Я умру только в такой теплый ясный день, но, черт побери, так не хочется умирать сегодня." - это последнее, что он успел подумать, мысли становились прерывистыми, бой затягивал Акахоши, и думать почти не было времени. Поединок запомнился отрывками, яркими цветными брызгами, мгновенными вспышками приемов - атак и блокировок. Выносливость всегда была его слабой стороной, дыхание начинало сбиваться. Акахоши в последний раз с криком вытащил из плеча кунай, это явно был конец - они оба устали. Акахоши усилием воли вернул ход мыслей в привычное русло и поднял глаза, будто впервые он увидел своего соперника. Парень был выше него, русые густые волосы, черные, слегка прикрытые, будто сонные, глаза. "А я ведь ему безразличен, просто противник – он не станет меня убивать." – несколько облегченно подумал Акахоши, но слишком рано, бой еще не закончился. Противник просто исчез с линии обзора, а в следующий момент онемела вся левая часть лица, а следом вспыхнула новой болью. Странно, но удар пришел как будто ниоткуда, Акахоши даже не успел удивиться чудовищному скоростному тайдзюцу – мощной технике коноханского боевого стиля. Земля приветствовала его тугим ударом в лицо, предательским добивающим ударом, Акахоши сразу перевернулся на спину и попытался встать, как делал это много раз раньше в течение этого же боя, но усталость навалилась на него свинцовой тяжестью. На лице отразилось крайнее физическое напряжение, но зря – Акахоши уже не мог подняться. На лице заблестели слезы – боль, разочарование, и что-то еще – ощущение, что он и пришел сюда только для того, чтобы проиграть здесь сегодня, ощущение предрешенности происходящего. Ему было даже обидно, что противник обращает на поверженного врага, на него, так мало внимания, как на траву, так же лежащую под ногами." Я работал недостаточно тяжело, я слаб, я проиграл раньше других. Мать, отец, я не достоин даже мстить за вашу смерть, на что вам такой сын? Как мне преумножить силу и славу нашего рода, когда я сам слабее генинов Конохи? Как могла Суна надеяться на мою победу здесь сегодня, если с такими наследниками, как я, у нашей деревни просто нет будущего? Я достоин смерти, почему этот шиноби медлит, странно, но я уже даже не помню его имени..." Мысли уплывали, больше всего хотелось закрыть глаза и забыться, сном, смертью – не важно. В них стояли слезы, Акахоши не мог и не хотел сдержать их, его смысл жизни рушился сейчас руками безразличного человека, почти что мимоходом, между делом. В глазах расплывались разноцветные блики, солнце и ветер раздражали слизистую оболочку глаз и вызывали новые потоки слез. Он больше ничего не видел и выпал из реальности. Внезапно, неожиданно четко в полной тишине прозвучал тихий мужской голос. «Вставай». Акахоши медленно открыл глаза и тут же прикрыл их рукой от солнца. Мир медленно наполнялся звуками, но они сразу же отходили на второй план сознания. Только один голос... На фоне неба и близившегося к закату солнца стоял парень, он улыбался ему и протягивал руку. "Вставай, мы мешаем проведению следующего боя" - тем же мягким голосом сказал парень, продолжая протягивать руку. Акахоши недоумевал чего он хочет и внезапно понял. Мир, качнувшись, наполнился звуками ликующей толпы, приветствующей победителя, или, не его одного? Он вспомнил имя, коснулся руки победителя и в следующий момент оказался на ногах. "Юкита," - прошептал Акахоши,- "Тебя так зовут, верно?". Он улыбнулся и, оперевшись на плече первого в своей жизни настоящего друга, поднялся наверх по лестнице, на трибуны. В тот вечер ожидалось еще немало интересных схваток.

Отредактировано Akahoshi (2008-12-03 18:55:23)

Джиен уже в который раз ударил плечом стенку. С тех пор, как он попал в тайник, он потерял направление, да и тут было пожалуй слишком темно, что бы было возможно вообще что-нибудь разглядеть. Он бил плечом во все вертикальные поверхности, в попытках выбраться. Затем стало жарко, очень жарко, что бы  была возможность хоть как то дышать он упал на пол и лбом ударился об какой то камень, и отключился. Когда сознание вернулась жара уже не было, но пахло дымом, очень сильно пахло, тем что то сгорело. Джиен встал и потер лоб. Он наклонился и начал шарить по полу руками, и тут он наткнулся на рукой на камень, он поднял его и начал ощупывать, он уже хотел выкинуть камень в  сторону, но тут сообразил :"Больно! Хорошо же я ударился. Но обо что? Камень? Хм,похож на каплю. Точно как тот о котором говорится в семейном предании. Ну да ладно, надо выбираться отсюда. Стоп, а что если? Я ведь пошел сюда искать его. Да, что если... если это он? О да это не может быть ничем другим! Если использовать его, я мигом выберусь отсюда. Но как его использовать? Ладно ща найдем, хотя нет потом. Сначала жар, а теперь это? Жар и дым? Возможно что то сгорело у мамы на кухне. Да скорей всего. Сегодня же мой день рожденья в конце концов. Жаль что то сгорело. Но не слишком ли было жарко? Тем более тут в подвале, в этом тайнике! Нет это не на кухне! Что же?". Он просто положил его в карман что бы потом по изучать, под такие мысли Джиен продолжал пытаться открыть таки дверь. Но эти мысли его успокоили лишь не на долго, он сам уже понимал что это, но по-прежнему отказывался верить, хотя и давно понял что был пожар. Под такие мысли Джиен нажал на стену со всей возможной силой. По счастью это оказалась дверь. Джиен вывалился из тайника, туда где не так давно был его дом, затем огромный костер и теперь пепелище. К счастью дверь не сильно засыпало пеплом и она открылась, а вот дальше было пепелище, и Джиен упал лицом в пепел. В падении он закрыл глаза, так что не успел увидеть во что он упал. Но этого и не потребовалось. Даже на ощупь можно было узнать этот пепел,тем боле что где то под ним еще тлели угли и он был довольно горячим. Джиен тут же вскочил, потому, что его лицо обожгло, и открыл глаза. То что он увидел заставило его упасть на колени и зарыдать. Из пепла чуть в стороне торчала рука, хотя она и была сильно обгоревшая , Джиен тут же понял кто это. Это была его мама. Он сам не понял откуда, но так же понял, что все остальные тоже мертвы. Он сидел и рыдал, а время все шло и шло .Так продолжалось до тех пор пока в его голове не прошла мысль :"Пожар? Мог ли это быть пожар? Да! Это точно был пожар! Может ли .... Мама? Папа? Это непросто пожар. Нет! Они бы вышли! Вышли! Я в этом уверен! Значит убийство? Но зачем? Кому мы мешали? Что за бред? Этого не может быть. Но, все таки  что то я тут расплакался ни мне ни им не поможет, но .... но ... так больно ... я ... я любил их ... мама, папа.... Не ужели? Не ужели их... их правда... убили? А затем подожгли дом? Но зачем? Зачем он поджигали дом? Зачем они их убили? Что... что могло послужить причиной? За что их?" из глаз Джиена по прежнему текли слезы. Он по пеплу опираясь на ту часть стену что обгорела меньше всего вылез из подвала на верх и осмотрелся. Он долго смотрел на то что осталось от его дома, вспоминая где что было, как мама ходила по кухне, папа по гостиной. Но тут его внимание привлекло то как странно лежал пепел вокруг, да и слишком по большой территории и слишком не равномерно, а в некоторых местах вообще были ямки как будто кто в нем копался и Джиен начал думать, придумывая самые фантастические варианты, так продолжалось до тех пор пока он не засунул руку в карман. В этот момент ответ пришел сам собой. И он снова зарыдал. Очнувшись через некоторое время он пошел по дороге, просто потому что больше не мог плакать, но при взгляде на то что осталось от его дома. Он прошел минуты две, когда заметил поломанные деревья, кратеры в земле. В этот момент его просто зашкалило от злости, гнева и ярости он понял что это не плохой сон, что все это реально, во что пытался верить до этой секунды. Вместе с этим умерла надежда. Осталась только ярость и гнев, но на месте надежды возникла цель убить тех кто убил его семью, месть. Он пошел по тому месту где были кратеры и сломанные деревья и повел себя так же как убийцы.
-Вы! Я вас ненавижу! Я найду и убью вас! Клянусь! Чего бы мне это не стоило! Клянусь!
В этот момент он начал наносить удары кулаком по дереву, он быстро порезал кожу и отбил костяшки, и за долю момента до последнего удара камень отреагировал из кармана, следующий удар стал последним для дерева его ствол сломался и упал. В момент когда ствол соприкоснулся с землей к чувствам добавилось еще и удивление." Камни, кто то искал их? Значит это не просто предание? Нет это однозначно не просто предание. Иначе этого бы не произошло. Значит они искали камни. Поскольку ни кто не сказал им где они, они их убили. Но вся .... вся моя семья, она даже не верила в их существование. Они говорили что это просто легенда, они не могли знать. Единственный кто мог и верил это я? А если бы я не полез в подвал, то я мог бы спасти их. Значит это я их палач. Значит это из за меня они погибли. Мама..... папа.... простите, простите, простите... Значит они правда существуют! Значит я должен найти второй! И тогда я вернусь сюда. Я обещаю, что вернусь поклониться своему дому, а затем я отомщу. И я не умру раньше чем отомщу. Я стану сильным, настолько насколько вообще смогу! Я смогу! Второй камень на севере, значит я должен идти туда. За камнем и за своей судьбой. Теперь уже великой согласно легенде. И пусть она приведет меня к моей мести." И Джиен пошел на север. Просто молча пошел, ведь другого пути у него не было. Лишь туда ,за своей судьбой...

Отредактировано Джиен (2008-12-13 23:13:53)

Я и сама об этом думала, но разговоры самой с собой не очень люблю. Но пожелание учла)) Вот, так сказать, добавленное.

***
Единственный звук, который сейчас был слышен в доме - давно ставший привычным и слившийся с обстановкой так же прочно, как тихое тиканье настенных часов, шум ветра. По вечерам он был для Юй совсем как колыбельная, по утрам же она всегда чувствовала себя так, словно именно ветер ее разбудил. Еще и не проснувшись толком, Юй наощупь нашла глазную повязку, и одела ее, не открывая уцелевшего глаза - процедура, освященная временем, потому что напротив висело зеркало, а увидеть, даже мельком, старый шрам и разорванное веко было для Юй так же больно, как и в тот день, когда она узнала, что пусть и наполовину, но ослепла.
Где-то на гранью между явью и сном, перед тем как заснуть и проснуться, Юй часто посещали навязчивые, а порой и болезненные воспоминания об отце, в большинстве своем связанные с ранним детством. Нет, в самих воспоминаниях не было ничего неприятного, в конце концов нынешний распорядок в жизни Юй мало отличался от того, что был, скажем, лет десять назад. Неприятно было это щемящее ностальгическое чувство, которое душной волной накатывало на нее при пробуждении.

Скорее рефлекторно, чем намеренно Юй потянулась к прикроватному столику и взяла старую фотографию в резной деревянной рамке, одно из последних фото отца, пожалуй, вещь для нее без преувеличений священная. Красивый мужчина лет сорока с немного ленивыми, ласковыми (и это было самое обманчивое впечатление на свете) оливкового цвета глазами и яркой рыжей шевелюрой точь-в-точь такого же оттенка, как у Юй. Мужчина держал за руку маленькую коротко стриженную рыжеволосую девочку, в которой теперь с большим трудом можно было узнать Юй.
"Сколько мне здесь..? Кажется, шесть, или семь..." - подумала Юй. Она в упор не помнила, когда была сделана эта фотография. Но себе она здесь не нравилась. Правый глаз еще цел - лишнее напоминание о нынешнем уродстве, на лице - выражение приторной невинности, а за отцовскую руку цепляется как тонущий за спасательный круг. Мельком скользнув взглядом по своему собственному изображению, кунойчи, чуть заметно улыбнувшись, взглянула на отца.

В те годы отец виделся для Юй как слепящее пятно света, идеал, с которым она и тогда, и теперь, много лет спустя, пыталась сравниться. Но так уж получилось, что Макири Юу, каким его помнила дочь, был гением, элитным джонином, и до этого уровня с ее способностями Юй дотянуть просто физически не способна. И, лишь памятуя о том, что только тяжелый труд может хоть немного приблизить ее к уровню отца, девушка продолжала упорно тренироваться.
Касательно же самой личности старшего Макири, то Юй никогда не встречала человека, более жесткого, сильного и холодного, каким был отец. Помнится, при всей этой всепоглощающей нежности, при всем восхищении, которое девочка испытывала к отцу, где-то в глубине она все же хранила обиду. За то, что не поднимал, когда падала, не утешал, когда было больно, не хвалил в успехах... Восхищение и нежность выцвели спустя шесть лет после гибели отца, как и все мелкие обиды. Осталось нечто куда более глубокое и сильное - уважение, потому что теперь она гораздо лучше понимала его. Тот, кто хочет стать сильным, не вправе позволять себе слабостей. Тот, кто хочет сделать сильным другого, не должен показывать сочувствие или помогать при малейших неудачах.
Реакция же на слезы у отца была одна - он молча размахивался и бил Юй по лицу. Жестокий, но более чем эффективный способ научить ребенка намертво запирать в себе эмоции.

Сквозь просвет в темных, плотных шторах, пробивался солнечный луч. Хотелось скорее встать, распахнуть окно и наполнить комнату светом и теплом, которых Юй так часто не хватало. Так что, глубоко вздохнув в преддверии очередного полного рутинной, изнурительной работы дня, кунойчи аккуратно поставила фотографию на место, наспех оделась, нацепила на пояс протектор Суны и собрала на затылке непослушные волосы, ощущая легкое жжение и боль в избитых руках. Что было особенно неприятно, плохо гнулись суставы - так было почти всегда, когда она тренировала схлопывание больше, чем следовало. К счастью, этот мягко говоря неприятный, побочный эффект техники проходил довольно быстро, нужно было просто какое-то время разминать руки какой-нибудь несложной работой, предполагающей развитие мелкой моторики. Можно было бы, к примеру, наконец написать отчет о предыдущей миссии, занятие, которое в глазах Юй было тягчайшей мукой, так что пару минут кунойчи мрачно сверлила взглядом пачку бумаг на столе у окна. А затем, уцепившись взглядом за оставленный рядом с вечера сюрикен, не думая, схватила его и, крутя на пальце, вышла из комнаты.
-Отчеты... подождут. - недовольно проборматола кунойчи. Недовольно - оттого, что страшно не любила откладывать все в долгий ящик. Но что поделать, лучше уж весь деть колотить тренировочного болванчика, чем провести двадцать минут за самой скучной работой из всех, что ей приходилось делать.

Заходящее солнце неярко освещало небольшую полянку в лесу, весёлыми лучиками пробиваясь сквозь листву деревьев, окрашивая природу и людей в жёлто-оранжевый цвет. На поляне, привалившись спиной к деревьям, сидели двое, и оба, очевидно, принадлежали к славным синоби Конохагакуре, что легко угадывалось по стилизованному изображению листочка у них на протекторах. Но вот одеты эти люди были совершенно по-разному: один - в стандартную форму АНБУ, с протектором, приклёпанным к странного вида полумаске, охватывающей лицо мужчины с боков и оставляющей лицо открытым, другой - в форму дзёнина Конохи, с протектором, закрывающим левый глаз. Что делали двое уважаемых синоби в лесу, окружающем деревню Листа, в этот вечерний час? Ну конечно же, удобно устроившись в корнях деревьев, вели неспешную беседу, вспоминая славные старые деньки и их совместную работу. Правда говорил по большей части АНБУ, дзёнин же предпочитал обходиться односложными высказываниями, что, впрочем, нисколько не раздражало первого, слишком уж давно работали они вместе, так что сотрудник АНБУ просто привык к манере общения собеседника. Беседа текла неспешно, причудливо извиваясь вокруг событий многолетней давности, возвращаясь к действительности и снова убегая в прошлое, чтобы сделать там замысловатую петлю и вновь вернуться к современности. Время, неторопливо текущее вокруг синоби, потихоньку заставляло двигаться солнце к закату, впрочем, АНБУ не было до этого никакого дела, он всё говорил и говорил, задавал вопросы и выслушивал короткие ответы на них, иногда замолкая на несколько минут, словно погружаясь взглядом в прошлое.
Конечно же, при взгляде на этих двух синоби сразу становилось понятно кто они такие. АНБУ легко узнавался благодаря своей полумаске, а дзёнин из-за белых как снег волос и левого глаза, закрытого протектором.
Да, давно мы не виделись, а он совсем не изменился... Всё такой же молчаливый и по прежнему носит эту полумаску. Всё прямо как тогда, когда мы вместе шли вперёд, с лицами, скрытыми масками зверей и птиц, с катанами за спиной и в серых жилетах. Шли, чтобы убить и быть убитыми самим. Шли, чтобы защитить деревню, и чтобы потерять друзей. Да... Всё-таки время нас изменило, ты ушёл, а я остался в АНБУ... Почему? Я и сам не знаю, наверное просто не представляю себе жизни вне отряда.
- А вот помните, Какаси-сенпай... - В очередной раз начал Тензо, слегка поглаживая кончиками пальцев свою маску АНБУ, которую во время беседы привык держать на коленях. - Тогда нас послали на поиски пропавшего пограничного отряда, весело было, правда? Скольких мы тогда уложили вчетвером, помните? - Дождавшись кивка Какаси, Тензо, слегка вздохнув, продолжил. - Да... Жаль, конечно, тех двоих, совсем ведь недавно вступили в АНБУ. И погибнуть на первом задании... - Ладонь синоби непроизвольно сжала маску, реагируя на невесёлые воспоминания молодости.
Тем временем солнышко уже почти скрылось за горизонтом, воздух чувствительно похолодал, а дыхание синоби стало преобразовываться в белый парок, быстро растворяющийся в тёмно-синем небе. Тензо, умолкнув, запокинул голову и посмотрел на далёкое холодное небо, в котором постепенно начинали появляться острые белые колючки звёзд.
Быть может они смотрят сейчас на нас с небес, те, что погибли тогда, те, чьи имена уже истёрлись из нашей памяти, те, кого мы никогда не сможем забыть, как бы не старались. - Тензо немного поёрзал, устраиваясь поудобнее, всё-таки ночь уже вступала в свои права и её прохладное дыхание чувствовалось всё сильнее и сильнее. И всё-таки его давно волновал один вопрос, который он всё никак не мог задать собеседнику, вопрос, мучавший Тензо последние несколько лет. И наконец сейчас, в этот холодный вечер, синоби осмелился задать его.
- А всё-таки, Какаси-сенпай... - Тензо сделал короткую паузу, словно собираясь с силами, как пловец перед прыжком в бурную реку. - Почему вы ушли из АНБУ? - И над поляной повисло продолжительное молчание, которое Тензо не смел прервать.

День действительно обещал быть хорошим, так что не было и утреннего обычного ворчания по поводу раннего подъёма, продолжительной подготовки к отбытию и ужасной погоды. Более того, Дейдара с некой тенью энтузиазма стал готовиться к предстоящей миссии. Подготовка обычно подразумевала под собой поиски глины и интенсивное набивание ей сумки. Ждать напарника подрывник не заставил, так что ровно в назначенный час они двинулись к пункту назначения. Уже через несколько минут, пока Акацуки добирались до леса, маниакальный блеск в глазах Дейдары куда-то исчез, энтузиазм так же убавился. Он особо не думал о жаре и не учитывал то, какой путь им придется проделать, что и сыграло злую шутку. К тому ж черный плащ, рассчитанный и на лёгкий климат западных стран, и на морозы северных начинал бесить Дейдару. А особенно он проклинал того, кто придумал этот высокий ворот и грубую материю. Недовольно ворча, прячась под соломенной шляпой от солнечных лучей, юноша шагал впереди Сасори с балахоном нараспашку, запихнув руки в сумки и заставляя рты на ладонях пережевывать глину, тем самым утихомиривая своё желание порычать, пофырчать и вообще действовать всем на нервы.
В лесу было чуть прохладнее, чем на открытой местности, и Дейдара немножко успокоился. После ленивого окрика "Ты не туда идёшь, бездарность", он все же решил идти позади Сасори. Тот всегда запоминал маршруты, чем блондин себя не утруждал. Однако Дейдара все же предпочел бы, чтобы он шел чуть медленнее. Первое время сотрудничества с ним он удивлялся, как только такое грузное тело может так двигаться, а потом попривык и в некотором даже вник в конструкцию марионетки-Хируко.
Долго так идти, наверное. - Дейдара нагнулся и пролез под поваленным деревом, в то время как напарник предпочел перемахнуть через него с металлическим лязгом. - Час по лесу, час до ближайшей деревни, там отпрошусь у Данны на пару минут - чуток холодного оружия стащить, и еще несколько часов до пункта назначения. Если этот парень оттуда не сбежал. Возможно, еще очень долго придется мотаться по его следу... А вечером, как Лидер и приказал, вернуться с добычей.
- Нэ, Сасори но Данна, - Дейдара прибавил шагу, чтобы поравняться с улиткоподобным напарником. - А пацан силён, мм? Какого ранга-то? И на кой чёрт он нам сдался, а?
Из ответа юноша вычислил, что цель их - мужчина лет тридцати, шиноби-отступник. А по скрипучему ворчанию "Заткнись и не болтай" - что Данна не знает, зачем этот нукенин был нужен Лидеру. Задумчиво кивнув, подрывник вытащил ладонь и выставил её перед собой, наблюдая за занятым пережевыванием глины ротиком.
- Данна, скучно, хм, - пожаловался он, рассеянно споткнувшись о торчащий из-под земли корень дерева.
Грубый ответ Дейдара предпочел проигнорировать. К тому же, бескровные губы на ладони раскрылись и язык вытолкнул пережёванный комок молочно-белой глины. Блондин сжал ладонь в кулак, сминая глину, после чего вновь раскрыл ладонь, созерцая маленькую птичку архаичных очертаний, стоящую на ладони.
Красивая...
- Опять это твоё псевдо-искусство...
- Да что вы понимаете, мм! - тут же вскинулся Дейдара. - Искусство должно быть искромётным и мгновенным, как бум!
Такие перепалки стали уже чем-то привычным - чем-то, без чего Дейдара не смог бы прожить всю оставшуюся жизнь. Без Сасори, возможно, его искусство вскоре бы загнулось, завяло, как цветок, но кукловод заставлял его постоянно совершенствовать своё искусство, доказывать, что оно настоящее, с жаром отстаивать свои слова делом. И Дейдара был уверен, что почти так же напарник стал относиться к своим марионеткам с его появлением. Не как к тому, что творишь, а как к тому, чем отстаиваешь своё право на существование.
- Вот что хорошего в ваших куколках, м? - с жаром продолжил юноша, поставив конкретную цель - а именно, заставить Сасори пожалеть о сказанной фразе. - Ну вот что хорошего в них? Они ведь такие скучные, хм!
Да-да. Стругаете там себе в мастерской, стругаете, а что получается? Или брак, или типа искусство. Вот рукой не так двинул - и все, адьос, куколка. Не, это не искусство. А вот взрыв - это искусство! Еще какое! Почище всяких там марионеток!
- Кстати, Данна, - Дейдара продемонстрировал ему птичку на ладони. - Можно маленький бум, м?.. Ну это даже не бум будет, это будет малюсенький хлоп, да!
Впрочем, небольшой опыт сосуществования с напарником подсказал Дейдаре, что просить его о чем-то - дело пропащее. Потому он без разрешения оживил фигурку и вскинул ладонь вверх, отпуская птичку. Птичка взвилась в воздух, тяжело взмахивая маленькими крыльями.
- Катц! - сложив печать, прижав указательные пальцы к губам, звонко выкрикнул Дейдара. Фигурка, точно до этого ожидая команды, взорвалась, озарив ярким рыжим огнём ближние деревья. Парень завороженно застыл на месте, жадно глядя на языки пламени, пляшущие на листьях кроны.
Вот это я понимаю искусство...
Он готов был простоять так целую вечность, которую так настойчиво пропагандировал Сасори, но самому кукловоду, видать, эта идея не слишком нравилась.
- Всё, всё, не ворчите, я уже вас догоняю, хм, - поспешно пробормотал он, отрываясь от созерцания горящего дерева, и быстро нагнал Данну. Но его разговорчивая натура явно была недовольна тремя краткими фразами о настоящем искусстве, а потому Дейдара вновь затянул монолог о взрывах и марионетках, приводя десятки фактов, почему его искусство настоящее, тем самым решив чуток повеселее провести время. В конце концов, несколько часов в молчании – слишком, даже для нукенина, такого, как Дейдара.

Ночь, деревня, погруженная в глубокий сон, сейчас казалась наиболее умиротворённой. На улицах гулял тоскливый одинокий ветер, он стучал в окошки, пытаясь проникнуть в каждый дом, теребил листья деревьев, наслаждаясь их шелестом. По улицам не было ни одного человека, почти ни в одном окне не горел свет. Тёмно-синий, чернильный купол неба усыпан мириадами звёзд, таких далёких и холодных, млечных путь, выделяющийся на этом небе бледным шлейфом, уходил за горизонт. В какой-то книге маленький мечтательный мальчик хотел, чтобы у него была волшебная лестница, и тогда бы он залез на млечный путь и ушёл за горизонт, посмотреть, как живут «по ту сторону». Но Нии не относилась к таким людям, она была сугубо реалисткой, смотрела на вещи трезво и осмысленно, не витала в облаках и не строила воздушных замков. Правда, приземлённым человеком её назвать тоже нельзя. И вот, вихрь распахнул окно и впустил в комнату свежесть июньского вечера. Нии подошла и закрыла его, мельком взглянув на небо, наполнившее девушку воспоминаниями…
«Такая же ночь, такие же звёзды… На крыше одного из домов сидит маленькая Нии. Она поджала ноги по себя и обхватила их руками. По нежной коже стекаются крупные слёзы, теряясь где-то за подбородком, иногда девочка стирает ладошкой солёные капли, хлюпая носом. Сегодняшний день для неё был ужасен: мальчишки снова обозвали её «блохастой», а девочки из Академии не пустили играть с ними. И в тёмный июньский вечер Нии шла домой совсем одна. Но она никогда не была по-настоящему одна, мягкий мурлыкающий голос из темноты звал её по имени, иногда тихо, а иногда громко. И вот, на этой самой крыше, Нии впервые увидела «его» в своём подсознании, он улыбнулся и сказал, что поможет…»
Нии села на подоконник и улыбнулась своим детским воспоминаниям. С тех пор не доставляет особого труда поговорить с Некоматой, так что даже во сне она не была одна. Биджуу, очевидно, решивший помогать своему «сосуду» делал всё, чтобы Нии была сильнее и не чувствовала себя слишком одинокой. Правда, бывали дни, когда Некомате приходилось замолчать, но бывали они редко. И сейчас, когда в голове у Нии поплыли картинки из воспоминаний, Биджуу удовлетворённо замурлыкал, его большие глаза, несущие смерть любому, кто попытается убить Нии,  промелькнули в мыслях девушке, заставляя вспомнить её самое первое счастливое воспоминание…
«Девочка идёт по улице снова одна, только теперь у неё в руках знак своей деревни, протектор. Растерянные тёмные глазки рассматривают облака, изображённые там, рука трогает холодное железо. Нии села на скамеечку у Академии и попыталась заговорить с Некоматой, тот очевидно, был поглощён чем-то более важным и ответил не сразу. Тогда он ещё презирал девочку и помогал ей с неохотой, иногда даже ругался и куда-то исчезал. Нии бросила это бесполезное занятие. Тут, на деревянную скамейку кто-то сел, это был преподаватель. Он приобнял девочку за плечи и сказал: «Ты молодец, я видел, как ты тренируешься, каждый день… Продолжай в том же духе. Ты станешь сильной!». Эти слова запали в тот день глубоко в душу Джинчуурики, даже кот запомнил то радостный прилив сил Нии, и при каждом удобном случае напоминал её об этом…»
Взрослая Нии громко рассмеялась, Некомата неудовлётворённо фыркнул и что-то пробурчал, очевидно, он подумал, что девушка смеется над ним. У Джинчуурики и Биджуу завязался короткий разговор, после которого кот-демон всё понял, а Нии ещё долго улыбалась. С того самого дня она каждый день тренировалась, делала всё, чтобы не выбиваться из группы. Все миссии, в которых побывала она, были поначалу не очень сильные, но и они давались её с трудом. И она опять-таки помнит тот день, когда с помощью Некоматы смогла спасти жизнь товарища…
«Бежать или спасти?.. Тринадцатилетняя Нии застыла как вкопанная, её товарищи попали в беду – один лежал раненный и без сознания, другому же угрожала смерть. Девушка звала Некомату, просила помочь, но кот угрюмо заявлял, что она всё должна делать своими силами. «Если я освобожу тебя, что тогда?» - «Я убью всех» - «Пожалуйста, не трогай их, моих товарищей!» - «Они тебя боятся и ненавидят, Нии! Убью! Они заставляли тебя плакать!» - «Это не приказ, Ниби, это просьба…» - «Хорошо…». Девочка глубоко вздохнула и выплеснула чакру, томящуюся в ней, одним разом. Кот, вырвавшиеся на свободу, громогласно зарычал, а последнее, что перед смертью запомнили враги, это огромные кошачьи глаза».
Нии задумалась, тогда её положили в больницу, а на следующий день к ней в палату зашли друзья, которых она спасла… Наверное, этот день был переломным в её жизни, медленно, но верно она заставляла всех поверить в неё, и уже к двадцати годам в глаза Нии перестали смотреть с боязнью погибнуть.

Отредактировано Yugito Nii (2008-12-28 11:58:27)

Утро в Кумо, как всегда захватывало своим естественным очарованием. Роса задорно поблескивала на темно-зелёной длинной траве, которую волнами окатывал приятный утренний ветерок. Хоть солнце только-только показалось из-за горизонта, но скалы уже успели бросить холодные тени на узкую горную дорожку, засеянную булыжниками. По дорожке не торопясь двигалась одинокая фигура, которая возмутительно нарушала спокойствие утра в горах.
Би медленно двигался к своему личному месту тренировки – к Грозовому ущелью. Ценил это место Би из-за того, что там вне зависимости от времени суток всегда царила темнота. А в темноте Би мог лучше сконцентрироваться, да и яркий свет немного ослеплял чувствительные глаза Восьмого.
Движения Пчелы-Убийцы были спокойными и медлительными, хотя внутри его, как и в каждое утро, бушевала энергия, которую ему страшно хотелось выпустить во время тренировки. Ноги все плотнее утрамбовывали знакомую дорогу, прогуливаясь по которой Би старался держаться в прохладной тени, которую так любезно дарили скалы.
По дороге Би с блокнотом и черным карандашом в руках придумывал и записывал особо удачные рифмы, или дополнял уже существующие в этом блокнотике композиции.
Черту… сотру…труд… к утру…. Что-то определенное есть… Сохрани черту – докажи, что ты друг, а то сотру твой труп к утру…. О… Так и запишем.
Карандаш быстро начал водить по белоснежной бумаге. Оставшись довольным собой, Би засунул во внутренний карман блокнот с карандашом. Остановился восьмой из-за того, что почувствовал, что все источники света уже пропали. Он стоял прямо перед огромной пастью горной пещеры, из которой ощутимо тянуло холодом. Через пару шагов Би поглотила тьма пещеры.
Как дом родной... Только дома теплей и светлей. И братец-придурок, хоть и Райкагэ. Таким серьезным стал, после того как пост принял...Хех-хе Похоже я единственный остался, кто ему "тыкает". Даже среди родных...
Пройдя вглубь пещеры Би остановился и замер. Первая часть тренировки – это свыкнуться с темнотой, ощутить ее. Стоя неподвижно посреди огромного свода пещеры Би чувствовал каждый сталактит, каждую капельку, что лениво катилась по нему, каждый удар капли по влажным камням. Чакра заполнила весь подземный зал.
Затем Номер восемь напрягся, и от души потянулся. Приятно хрустнула спина, затем шея и вдогонку костяшки. Настало время начинать активную часть тренировки.
Би почти мгновенно вытянул семь своих мечей, что покоились за спиной и подбросил их вверх. Завертевшись в воздухе смертельными жалами они по одному стали приземляться в нужные изгибы тела Номера восемь. Все движение были отработаны до такой степени, что даже в полной темноте Би мог использовать один из самый сложных стилей тайдзюцу, который требует максимальной концентрации от использующего.
Приняв положение на правой ноге Би начал. Смертельным клубком из вращающихся мечей понесся он через всю пещеру. Клинки вращались настолько быстро, что создавалась иллюзия, будто это стальной ураган несется через тьму, а не шиноби.  Затем тренировка вошла в следующую фазу. Одновременно все семь клинков засветились золотым, разрывая густую пелену тьмы в пещере. Клубок из лезвий понесся на ближайший огромный сталагмит. Железный ураган взлетел к середине чуда природы. Отскочив обратно на твердый каменный пол пещеры вихрь превратился обратно в Би. Через мгновенье огромная середина сталагмита с грохотом обвалилась на пол. На лице шиноби играла довольная улыбка.
Хе-хех… С такими темпами всю пещеру обвалю. В следующий раз целью будет сталактит… На это лучше тренировку и закончить... домой пора…
Выходя из пещеры Номер Восемь не ожидал, что солнце поднимется так высоко. Внезапное, опаляющее сетчатку извержение света. После густейшей и бесконечной тьмы даже зажженная спичка показалось бы взрывом света, но тут-то не спичка вспыхнула. Тут было столько света во все стороны, как при использовании одновременно сразу сотни взрывных печатей. Такое Би ненавидел и всегда пытался уйти до того, как солнце подымется слишком высоко.
- Ты носитель Восьмихвостого? - до слуха Би донеслись слова, наполненные ужасающим безразличием к сказанному.
У Номера Восемь наступил небольшой шок. Обычно, за все свои годы проведенные в Кумо он ни единого разу не встречал в Грозовом Ущелье  живой души. Да и с наглецами дело не имел, которые задают такие странные вопросы
КТО ЭТО СЕБЕ ПОЗВОЛЯЕТ ТАКОЕ!!!??? Треклятое солнце... Только бы увидеть... стоп.. спокойствие и терпение - залог мудреца... А теперь спокойно... Это я должен заставить выйти его из себя, а не наоборот.
- Я считаю, что ты должен обращаться ко мне на «вы». И к нему тоже…
Немного привыкнув к свету Би начал осматривать наглецов.
Чертово солнце... и даже эти очки не спасают..  посмотрим... что тут у нас... Четверо. Очкастая, Страшило и два пацана... Нехилый меч у одного. Черные плащи, красные облака у всех… Акацуки. Пришли за тобой, Хачиби. Сегодня будет весело... И даже очень весело... Эх.. придется их всех перемолотить...
Одну вещь Би все-таки неистово ненавидел. А именно - членов организации Кровавая Луна. Сразу после нападения на Нии Би начал с особенной тщательностью собирать информацию о такой организации, как Акацуки - он догадывался, что когда-нибудь они придут к нему и ему придется держать удар. После длительных поисков Би все-таки удалось выйти на одного мелкого феодала, который якобы имел дело с парнями в черных плащах с красными облаками. Посчитав, что здоровье дороже феодал тут же выдал все про назначение цены за голову одного из крупных феодалов Страны Молний и про двух парней в черный плащах с красными облаками, которые пришли через несколько дней к нему с трупом бедняги феодала и запросили свои деньги. Информация о том, что акацуки ходят командами по два человека было достаточно важна для планировки сражения. И поэтому, увидев сразу четырех людей акацуки Номер Восемь немного растерялся, вспоминая, что всего-лишь двое без особых для себя травм положили на лопатки Нии, которая тоже выпускала своего демона полностью.
Демон, который, как казалось Номеру Восемь, еще наслаждался сном резко вошел в диалог с мыслями Би. Мало того, он мог читать каждую мысль и, заприметив, что Би сомневается в собственной победе тут же этим воспользовался.
Это те, что… Дай мне волю, Би. Я их сокрушу. Сам… А ты просто отдохнешь… Сколько ты меня уже взаперти держишь то? Полгода? Год? Мочи нету терпеть …
Холодная ненависть быстро распространилась по телу Би и, словно сильнейший яд, начала его поглощать. Появилось желания лично увидеть на лицах, которые сейчас так спокойно глядели на него, удивление и даже страх. Хотелось выпустить Хачиби, но тогда Би точно бы потерял удовольствие от картины, зная, что это не он, а демон сокрушил этих весьма наглых и самоуверенных  личностей.
Подожди... Дай мне… если они окажутся сильнее, чем я думаю, то вступишь ты... Все-таки четверо… Я ведь не слабак! Думаю ты еще посидишь там... внутри...
Договорились, начальник, но если чего - я сам вырвусь...
- Ты идёшь с нами… - еще одна спокойная фраза только воспалила желание Би покалечить всю четверку.
Вот это наглость… А ведь еще пацан…  Интересно чего он стоит в деле.

Отредактировано Hachibi (2009-01-13 21:21:34)

- Победитель - Темари. - Огласил Генма исход поединка. Довольно неожиданный для большинства присутствующих здесь. Тут же на арену выскочил этот парнишка - Наруто, видимо пожелавший сделать втык только что проигравшему по личной инициативе Шикамару. Надо бы сказать ему, чтобы топал на место, только попробуй теперь заставь... Пока не наорётся, не уйдёт. Шумный... и к чему так надрываться? Будто этот Нара сейчас возьмёт, раскаится и побежит всё исправлять...
Но пришло время поединка Саске против Гаары, а Учиха всё не появлялся. Если учитывать, что бой и так был отложен из-за неявки участника, то скромно промолчав о пунктуальности можно сказать, что это не есть хорошо. На трибунах начались недовольные возгласы и прочий ор. Конечно, все ждут самого яркого и многообещающего боя во всём состязании, а некоторые вообще только из-за этого и пришли. Впрочем, если учитывать, что Учиха упорно занимался на протяжение месяца с Хатаке Какаши, то мог в порыве трудолюбия по неосторожности в совершенстве овладеть умением сенсея приходить "вовремя". Тогда можно попробовать прикинуть - через сколько часов после дисквалификации они прибудут... Размышления прервались усилившимися гулом и беспокойством на трибунах, зрители всё громче выражали своё недовольство. ... или не стоит.
Глаза судьи матча бегло прошлись по кричащим трибунам. Шумные... хотя не все, вон мужики богато одетые молчат сидят. Наверное поставили на то, что Учиха проиграет или им бой не интересен. С другой стороны нет, второе вряд ли, таких тут просто по определению быть не может, хотя тот, что слева совсем расслабленый - будто ему параллельно всё, что творится. А может ему нравится молча сидеть, когда вокруг стоят и орут? Далее взгляд Генмы остановился на открывающихся воротах. Что, уже? Вошедшими ко всеобщему сожалению оказались Майто Гай и его пострадавший в отборочных боях второго этапа ученик. Надо же, уже было предположил, что Хатаке решил изменить своей легендарной расторопности, хотя конечно не факт, что он сейчас с учеником, а где ему с другой стороны быть? Здесь то его нет. А время всё шло, с каждой секундой зрители становилиcь всё шумнее. Генма стоял посреди арены, передвигая взгляд между воротами и трибуной Хокаге, из первого места мог вот вот появиться непунктуальный Учиха, а со второго могли поступить важные распоряжения. Зрачки плавно переходили между этими двумя единственными что-то значащими на данный момент пунктами. По сути - зрачки сейчас были единственной подвижной частью тела Генмы. Разве что зубы время от времени теребили сенбон во рту.
На что ещё сейчас смотреть? Зрители... кричат... а чего с них взять, не нравится им, да... Только вот от этого ни Саске ни Хатаке быстрее не появятся. Эта мысль вертелась в голове Генмы потому, что оставалось не более минуты до того момента как ему придётся обьявить об отмене боя и дисквалификации Учихи. Ммм... неужели придётся? А я то всё прикидывал как буду тормозить этих кровожадных поединщиков в попытке перегрызть друг другу глотку. Хех, не судьба видимо. Чтож пришло время... Хм? Листочки... Прямо перед лицом Генмы закрутился вихрь листвы. Трибуны разом умолкли. Листья постепенно начали развеиваться, проступили черты знакомых людей, что заставило левый уголок губ приподняться и растянуться в ухмылке, показывая ровный ряд зубов, сжимающих сенбон. Ну надо же...
- Имя? - Чисто в порядке соблюдения отчётности спросил Генма, так как прекрасно знал - кто перед ним. Выпендрёж - компенсация за опоздание, запомним...

Отредактировано Shiranui Genma (2009-01-18 14:33:45)

Ответ на ситуацию.

Сегодня Коноха просто цветет: солнышко ласково пригревает своими шаловливыми лучиками, нежный, теплый ветерок обдувает, словно бархатная ручка любящей матери. Народ, по улицам спеша и суетясь, толпится на улицах деревни на пути к работе, или же после ночного дежурства домой. Магазины и закусочные открываются пораньше, что бы мимо проходящие люди, заскочили к ним позавтракать: выпить чашечку вкусного и бодрящего зеленого чая, да съесть аппетитную булочку, напичканную разными вкусными штуками. И ни кто, проходя мимо дерева, где стоит некто в темных очках в тенечке, не замечает, что за ними следит и оценивающе смотрит, тот самый, в темных очках и одетого в болотного цвета куртку. Он стоит и смотрит. Смотрит и не издает ни малейшего звука. Он напоминает маньяка, выжидающего очередную жертву, что бы набросится на нее и, схватив за глотку, пустить кровь. Он стоит уже тут около двух часов. В тишине, в спокойствии, в молчании. Да, это ни кто иной, как Абурамэ Сино, вышедший на прогулку как обычно. Может к нему тут все привыкли, что он тут стоит каждый день и поэтому не обращают внимания? Скорее всего, так и есть. Все его сторонятся и боятся. А вдруг и вправду, набросится и свернет шею? Ни кто не знает, что можно ожидать от такого как он. На самом деле, лучше бы поинтересовались и завели разговор. В глубине души он ждет этого. Что его признают, что с ним заговорят и спросят, хотя бы: «С тобой все в порядке?». Но и этого нет.
И вот, улица опустела. Редкие прохожие, с интервалом в десять-пятнадцать минут, пробегают по ней – видимо опаздывая куда-то – снова оставляя за собой пустынную улицу с высоким деревом, под которым стоит Сино.
Но что это? Вдали послышались шаги очередного прохожего. Им оказался Наруто, который медленно, шаркая ногами по земле, идет погруженный в свои мысли.

Наруто... Ожидалось, другой будто путь свой держит. Товарищ давний мой, признать обязан меня он. Изменится был он должен. А почему? Просто годы дело делают свое.

Сино продолжил беззвучно стоять в тени дерева, дожидаясь того момента, когда Наруто все же повернет голову в его сторону и поздоровается с ним. Но он прошел мимо, что-то себе под нос бормоча. Сино же, не поворачиваясь в его сторону, спокойно проговорил.

- Мы не виделись давно, Наруто. Года прошли хоть незаметно, но товарища лицо запомнить был должен ты. Обиду в момент данный, способен он не будет в силах удержать. Но говорить я за себя буду лишь сейчас. Ты спросишь почему? Просто мимо ты прошел, меня лишь не заметил, а не другого кого.

Удзумаки остановился и повернул голову в сторону стоящего в тени парня. Заметив это, Сино медленно вышел из-под дерева, не отрывая взгляда от точки впереди, куда он смотрел все это время, стоя в тени дерева. Не дожидаясь ответа от Наруто, Абурамэ, все так же, не переводя взгляда на «заводного апельсина», продолжил говорить в свойственной ему манере:

- Я это, Наруто. Признать ты должен ведь меня. Ты спросишь почему? Учились мы в Академии одной с тобой...

Неужто меня явно не признал он? Года берут с собой лишь то, что душе человека не угодно. Все важное помнить он обязан. А верить в то, что позабыл Наруто ведь меня, не хочется мне. Сегодня день приключился ненастный со мной. Нужнее тот, кто рядом был всегда... Наверное, сильно изменился он действительно.

Ну вобщем решила придумать ситуацию...Так как в ином случае выходило слишком скучно.

Карин только что обошла комнаты заключенных для проведения экспериментов Орочимару и сейчас возвращается к себе в комнату, проходя мимо подопытных зверей.

    Тёмные коридоры, сырые стены, впереди темнота, сзади мрак. Карин возвращалась после очередного скучного эксперимента,  чем- то неудовлетворенная. Было видно – кто –то  или что –то опять не оправдал ожидания. Девушка перечитывала записи у себя в блокноте. Что- то чиркала карандашом и исправляла, а потом снова записывала какие –то наблюдения. Её лицо было сосредоточенным и серьёзным, но очень спокойным. Звук шагов был ровным и в такт, а эхо улетало вглубь туннелей.

  Так…Видно опять придется поместить нескольких в отдельные камеры. У оставшихся 20 процентов организм отказывается принимать чужеродные тела, за то с иммунной системой у них всё отлично, а жаль … можно было бы их использовать в других целях, такой материал пропадает. Ну, по просьбе Орочимару отправим нескольких в общую камеру, посмотрим, как повлияет это на общение с окружающими, и не подействовала ли сыворотка на нервную систему.

   Проходя мимо клеток с подопытными зверьми, Карин услышала шорох. Она со спокойным взглядом осмотрела всё, как будто  того и ожидала: одна из клеток была настежь открыта, и, как следовательно питомца в нём не было. Разбитый замок, какая-то кровь на дверце с клеткой и дикое рычание в углу…

   Ну что красавец, выходи из темноты…-сказала брюнетка закрывая блокнот- от меня то тебе не спрятаться…Я тебя, ещё когда ты выбрался, почувствовала…

   Как будто послушавшись Карин, из тёмного угла на освещение слабых факелов, начало выходить что-то непонятное…Сначала свет освещал только выпирающие контуры. Ярко-зеленые глаза, отражали огонь, и от этого  становились ещё ярче, что очень нравилось девушке. Зрачки были настолько маленькие, что были почти не заметны.  Шерсть была только местами. Оно сделало ещё шаг. Карин продолжала следить за ним. Теперь можно было рассмотреть его морду. Нечто тёмно коричневого  цвета, с формой лица как у волка, но более плавные и округлые черты. Зубы росли беспорядочно и будто тонули в пенистой слюне. На макушке виднелась кровь, и теперь уже было понятно, каким местом он выбил дверцу клетки. Оно сделала ещё один шаг. Карин продолжала следить за ним.  Это было существо с полметра ростом, маленькое и сгорбившееся. Было ясно, что гнев у него на лице из-за страха. Страха перед неизвестностью и желанием выжить.

   Карин так же спокойно смотрела в угол, ни чему не удивляясь. Ещё бы, ведь за спиной девушки был ещё десяток таких же. Они беспокойно бились и рычали, как будто болельщики на трибунах какой-то спортивной игры. Она расслаблено сморщила брови и поправила очки. Её взгляд был похож на взгляд мамы, которая не довольна поведением  своего ребенка. Скрестив руки, она продолжала наблюдать за зверем. Тот издал короткий стон и ринулся на Карин. Девушка не шевельнулась с места и даже не моргнула. Подождав пока зверь добежит до неё поближе. Она видела как тот, задыхаясь и открыв пасть, из которой брызгами летела слюня, шёл быстрым шагом, смотря только на свою жертву. Карин было смешно наблюдать за глупостью животного.

   Взгляд девушки был настолько спокойным и ироничным. Ещё бы, ведь бедняга и не думает снова возвращаться в клетку.

   Ну, красавец…Придется возвращаться домой. Как интересно наблюдать за желанием и тягой жить. Хотя какая разница. В клетке авось сам помрёт…М-де…Плохой из тебя вышел подопытный…а жаль…

   Не успел зверь пододвинуться ещё ближе, как одним пинком, словно мячик в бильярде, был  загнан в клетку, как в лунку.  Карин  закрыла дверцу за ним. Девушка сурово посмотрела на остальных, утихомирив тех, и тем самым избавившись от шума.  Девушка открыла блокнот и продолжила писать что-то карандашом.

   Инстинкт самосохранения. Это врожденная форма поведения живых существ (в том числе и человека) в случае возникновения опасности, действия по спасению себя от этой опасности. Гм…он считал меня опасностью. Глупец. Я могла бы дать ему больше чем он думает. Пару экспериментов и он бы мог стать хорошей ищейкой. Либо прекрасным сторожевиком. Он не понимает меня так же, как и Орочимару  другие, посторонние. Они лишь дрожат перед страхом неизвестности. Странная ирония судьбы, но обычно «зверь всегда бывает загнан обратно в клетку». Тогда смысл выходить из неё? Всё равно рано или поздно, все кто не нужен сдохнут. А те, кто понимают эту правду жизни, всегда будут руководить процессом...Так о чём я…ах да… Придется поместить нескольких в отдельные камеры. У оставшихся 20 процентов организм отказывается принимать чужеродные тела, за то с иммунной системой у них всё отлично…хех…можно было бы их использовать в других целях, такой материал пропадает…

    Лишь изредка поправляя очки, девушка шла по тёмным коридорам, в свою комнату, записывая что-то в блокнот.

Каждое лето у Ханаби традиционно начиналось с каких-то неприятных моментов. Это тоже не стало исключением.  Впервые за черт знает какое время отец ухитрился опоздать на тренировку уже на целых десять минут. Судя по всему, это был не предел, но раз отец сказал – ждать, значит надо ждать.
- Ханаби! Пошли на речку купаться, - раздался голос из-за забора. Самая доброжелательная девочка в классе не оставляла попыток разговорить Ханаби весь тот год, который она уже провела в академии.  Получалось как-то не очень – у Хьюги вечно не хватало на это времени, но сегодня была такая хорошая погода.
"Черт, ну почему именно сегодня, в такую погоду?" – мысленно пожаловалась себе девочка, подходя к забору. В невозможности покинуть поместье не было ничего хорошего, но если сбежать то… Нет, сбежать решительно невозможно, такая мысль в голову Ханаби даже не пришла. Если отец задерживается, то у него есть на то причины, а не следовать его указаниям – кто она вообще такая? Хината, на которую, как поняла девочка, родителям наплевать, и которая имеет гораздо больше свободы. Это просто ненормально, она родилась в великом клане и тем более она наследница, но не понимает, что глава клана всегда прав. Когда Хьюга заговорила, ответ её был вполне однозначен и спокоен, словно по-другому и быть не могло.
- Нет.
Однако сходить на речку все-таки хотелось, да и времени до вечера ещё было много. "А если не перечить отцу – то может и разрешить сходить искупаться потом. Кто-нибудь из прислуги или побочной ветви проводит. Чего-то сегодня очень сильно опаздывает. Чем бы до его прихода заняться?  Книги? Нет, наверное лучше ката повторить. Лучше получится – и разрешит уйти. а если нет – значит сама и виновата."
Повторять все равно не хотелось, но время девочки из главного дома должно быть занято чем-то полезным, а не сиденьем на крылечке. Тем более отец давно дал понять, что она нужна клану как сильная куноичи, а не как её жалкое подобие.
Ката же, используемые в стиле мягкой руки, не слишком напрягали Ханаби, по крайней мере простейшие, которые ей были показаны. И все-таки даже занятия не могли развеять скуку, вызванную достаточно долгим ожиданием, потому что уже встав в стойку, девочка поняла, что сегодняшний день будет крайне паршивым со всех сторон.
- Блин, - буркнула она, снова подходя к крылечку и плюхаясь на него, - Ну что же так не везет?

Отредактировано Hyuuga Hanabi (2009-02-22 18:34:47)

- Ты права, не представляю... - покачал головой Дзирайя. Что с вами случилось и как вы жили. Но все же... - Я точно знаю, что Акацуки творят зло! Тяжело это осознавать... Но если Конан здесь, то и остальные тоже. Ведь они были неразлучны.
- Это только ваше мнение... - раздался холодный голос.
Саннин поднял голову, уже зная, кого увидит. Его лицо изменилось, пожалуй, этот человек не имел с собою прежним ничего общего. Когда-то темные волосы стали светлыми, и теперь они не закрывали лицо, совсем нет. Он взирал холодно, свысока. И - совершенно равнодушно.
- ...Дзирайя-сэнсэй.
Только глаза... Они остались прежними. Я счел, что вы погибли. Не хотел даже думать о том, что мой ученик станет злодеем. Старый глупец... Мне было предсказано, но я счел себя недостойным решать за весь мир, и потому доверил им выбирать собственную жизнь и судьбу самим. Вот к чему это привело.
- Ты сильно изменился, но эти глаза... Значит Пэйн - это ты... Нагато? - Раздельно произнес старый отшельник.
Бывший ученик ничего не подтверждал и не отрицал, впрочем, Дзирайя и не нуждался в этом - ответ был ясен. Хотя по его лицу это нельзя было сказать, сейчас саннин чувствовал горькое разочарование... Будто что-то очень важное он не сумел сделать. Разочарование и боль. Я помню нашу первую встречу так ясно, словно это случилось вчера... Тогда плакали небеса, а вы трое искали себе место под ними. Но вам было некуда идти, вы даже не могли защитить себя. А я остался с вами, но когда счел обещание выполненным - бросил. Я боялся, что когда-нибудь настанет час совершить предсказанный выбор - и, оставив вас, решил, что и вправду отказался это делать. Как наивно. Похоже, предсказания Великого Отшельника и впрямь сбываются... всегда.
- Что же с вами случилось? - Дзирайя действительно хотел это знать, понять, что сделал неправильно, что мог изменить одним словом или жестом и что привело его учеников к такому выбору. Я ведь помню, Нагато. Конан была самой доброй из вашей троицы, Яхико - самым живым и, чего таить, самым похожим на меня, а ты... Ты хотел защитить тех, кто был тебе дорог. "Я просто хочу, чтобы они жили. Какая бы боль ни ждала меня самого" - это ведь твои слова, Нагато. Так почему же?..
- Вам не нужно этого знать... Вы же всего лишь чужак. - Интонации голоса огласившего себя Богом слегка изменились. Равнодушие совсем немного - чуточку - уступило место насмешке. Вот значит как. Всего лишь чужак, хотя твоими последними словами были "спасибо вам". Да...
- Ты в самом деле изменился, Нагато.
Значит, и я не сумел убежать от судьбы. Дороги назад нет, мой долг учителя - остановить его. Суставы пальцев хрустнули, когда Дзирайя сжал кулак - с такой силой, что иной камень раздробило бы в пыль. Саннин покачал головой. Эти глаза... Рокудо-сэнсэй, основатель мира синоби, обладал Ринненганом. С его помощью с раннего детства Нагато владел всеми стихиями чакры, с легкостью осваивая все, что я ему показывал и даже больше - в десять лет он был в силах применить любую известную мне технику. Воистину, с такими возможностями судьба мира лежит... Дзирайя даже не успел закончить мысль, как... Тигау. Сила синоби не в чакре и не в количестве техник. Как я мог забыть собственные слова? Наверное, уже старею. Саннин усмехнулся, вот только вышло совсем невесело. Будто он лишь отдавал дань собственным привычкам. Не тот момент, не тот противник, чтобы становиться в красивые позы... Наверное. И все же старый саннин усмехнулся своим мыслям.
Нагато, а я на мгновение подумал, что ты и есть предсказанный мне ученик, но это не так... Ты лишь моя ошибка, которую я обязан попытаться исправить. Любой ценой, что смогу уплатить. Дзирайя улыбнулся чуть шире. В трудные моменты он предпочитал улыбаться и изображать дурака - хотя, правду сказать, дурака Дзирайя изображал большую часть времени. Так было легче принять решение, каким бы оно ни было - в конце концов, какой спрос с глупца? Прости, Цунадэ. Возможно, в этот раз я не сумею вернуться. Я ведь уже говорил, счастье - это не для нас.

Отредактировано Дзирайя (2009-03-25 18:48:44)