Сегодня Акахоши проснулся совсем уж рано, что было крайне несвойственно слегка ленивому и любящему поспать парню с предвкушением какого-то значительного грядущего события. "Вот те на, с чего же это я?" - недоумевал Акахоши, ворочаясь в постели и не желая вставать, даже открывать глаза. Юный шиноби несколько раз перевернулся с одного бока на другой в надежде снова провалиться в небытие, но, как это зачастую и случается в таких ситуациях, обрывки сна неумолимо ускользали, а сознание стремительно прояснялось. Уже через пару секунд он начал воспринимать звуки окружающей среды: вой ветра, поднимающего тучи песка и пыли с дорог и крыш окружающих домов и пение птиц, сквозь плотно сжатые веки пробивались первые лучи утреннего солнца. Тянуть дольше было уже невыносимо и через несколько минут безнадежной борьбы с одеялом Акахоши наконец открыл глаза и тут же прищурился от яркого солнечного света, пробивающегося в щель между плотными темными шторами. Парень,  не затягивая время дольше, резко присел на кровати и рывком встал. На табурете у изголовья его лежанки привычно обретался старый медный тазик, наполненный чистой прохладной водой. Акахоши подошел, наклонившись, зачерпнул пригоршней воду, мельком взглянул на собственное отражение в идущей рябью воде и умылся. Повторив процедуру еще несколько раз, чунин-неудачник с удивлением обнаружил, что так и лег спать одетым, взглянул на ноги, но, слава Богу, был не обут. "Хоть ботинки сбросил, - облегченно подумал он, пытаясь вспомнить, что же произошло вчерашним вечером, но многого не прояснил, - а, ну и черт с ним, голова не болит, кости целы, кукла, вооружение - все на своем месте, а значит не о чем беспокоиться". Успокоив себя приятной мыслью, Акахоши решил, что раз уж встал сутра пораньше, то неплохо бы и потренироваться. Тренироваться юноша предпочитал на тренировочных площадках Академии. Во-первых, удобно - радует наличие всяческих вспомогательных спортивных снарядов, полосы препятствий, мишеней для метания и огромной тренировочной площадки, помещающей все это великолепие; во-вторых, идти недалеко, буквально 15 минут неторопливого шага - и ты оказываешься во дворе Академии, передвигаясь же в темпе шиноби, прыгая по крышам домов и ветвям чахлых деревьев Суны, чередуя это с краткими перебежками по улицам и переулкам селения добраться до учебного полигона можно почти мгновенно.

Вот и сегодня Акахоши решил отправиться туда, прихватив с собой куклу и с десяток сенбонов. "Нужно будет обязательно запаковать куклу в свиток после тренировки" - мелькнула у него в голове ускользающая мысль. Парень подхватил на плече тяжеленную куклу, и, нащупав свободной левой рукой кожаный ремешок, перехватывающий куклу на уровне пояса и груди, не спеша, стянул ее с крючка, вбитого в стену и изображающего вешалку. Акахоши криво ухмыльнулся и подумал примерно о том, что, хоть свиток тоже довольно громоздкий, Окито в запечатанном виде намного приятнее, особенно для не размятых сутра мышц плечей и спины. Убедившись в том, что марионетка удерживается на спине надежно и не свалится по пути, он крякнул от напряжения и пинком открыл двери на улицу. "Даже засов не был задвинут", - обеспокоился парень и поморщился от ударившего в лицо яркого солнечного света.
...
Родной двор встретил Акахоши неприветливо, подбросив ему ветром горсть песка в лицо. Шиноби мгновенно пожалел, что не подумал захватить с собой плащ, а следом и о том, что вообще выполз на улицу в такую палящую жару.  "Тренировка будет невыносима, - грустно констатировал он, - и о чем я только думал, планируя занятие в такой зной до полудня? Нужно было дождаться вечера и уже тогда приступать, раз уж так не терпелось". Мысль была явно хорошая и полезная, но, как известно, хорошие мысли всегда приходят с опозданием, и чем лучше мысль - тем больше опоздание. Акахоши как раз подумывал о том, чтобы вернуться, ведь он так и не отошел от двери, но с внезапной ясностью понял, что, повернув сейчас назад, он уже не пойдет ни на какие тренировки сегодня, и, скорее всего, завтра тоже. Поскольку его лень была тяжело проходящим, со многими осложнениями, синдромом, длящимся не один день подряд - это точно. Так что парень отдернул наполовину протянувшуюся к дверной ручке кисть к нагрудному карману и достал блеснувшие стеклами очки. Одев очки, Акахоши немного осмысленнее оглядел улицу. "Теперь, по крайней мере, песок не попадает в глаза и не мешает обзорности", - тихо, себе под нос буркнул он, сообразив, что с самого утра он не произнес еще ни слова вслух, поправил куклу на плече, перенаправив слегка поток чакры к кистям рук, чтобы было легче нести тяжесть, ведь Окито весил около 40 кг. "Вот и тренировочка началась", - безрадостно кряхтя, уже на ходу заметил Акахоши.

По улицам селения бродили немногочисленные ранние или заблудившиеся с вечера поздние прохожие. Некоторые из них удивленно или обеспокоенно оглядывались на юного шиноби с объемным нечто на спине, скрытым под черным покрывалом с изображением символа Скрытого Песка. Пару сочувственных личностей даже предложили помочь донести тяжесть до места назначения, вначале Акахоши вежливо отказывался, а после просто мотал головой, сверкал оправой и натужно улыбался. В конце-концов он догадался надеть повязку с протектором на шею, и толпы желающих помочь мгновенно отхлынули. "Ясен пень, - подумал Акахоши, - какой идиот станет помогать шиноби - сам управится, и правильно".  Солнце поднималось выше и выше, песок, от которого поднимался невыносимо жаркий дрожащий воздух, что было заметно невооруженным глазом, блестел и чуть не плавился под его лучами. Постепенно улицы стали более людными, и передвигаться в толпе стало сложнее.

Именно в этот момент счастливый Акахоши, которого покинуло большинство сил,  решил остановиться на лавочке в тени одинокого дерева справа на площади. Он с трудом добрел, сбросил куклу на лавку, а сам бессильно упал на песок на спину. "Такие переходы даются мне намного сложнее теперь. Я явно не в лучшей форме", - самокритично отметил юный чунин, думая о том, действительно ли стояло идти самым длинным путем до Академии, устраивая себе предварительную тренировку на выносливость. Видимо, сказывались последствия того, что у него давно уже не было стоящей миссии более-менее высокого ранга. Акахоши пролежал в таком положении около получаса, поначалу отдыхая, восстанавливая потерянные силы и чакру, а затем, просто наслаждаясь неподвижностью, неким уединением и попутно облаками. "Оказывается, неплохо бывает вот так полежать на грязном песке, наслаждаясь идеально голубым, вечно летним цветом неба. Хотя бы из дома иногда выходить", - мысленно заметил Акахоши, вставая и отряхивая одежду от песка и пыли. Он поправил плащ, скрывающий марионетку, и уже намного легче забросил ее на плечо.

Уже через 10 минут пути изнуряющий переход успешно завершился. Перед глазами Акахоши предстала старая добрая Академия. "Интересно, а занятия идут? Какой сегодня день? А который час?", - растерялся юноша, оглянулся по сторонам, но интересоваться было не у кого, - наверняка выходной, раз нет никого". - гениально заключил Акахоши, толкнул калитку и вошел во двор.
...
Пройдя во двор Академии, Акахоши решил тут не задерживаться, любуясь громадой здания уныло-песочного цвета ("Как и все в этой проклятой деревне!"), с которым его и так связывало немного воспоминаний, а сразу обошел его и оказался на тренировочной площадке. Здесь, в общем-то, тоже особо не было на что любоваться: всего пара столов с обилием оружия на любой вкус (все, практически, кроме катан), забор, огораживающий всю территорию Академии, и, конечно, песок. "А чего я ожидал? Оазис посреди пустыни? Я пришел сюда тренироваться, а значит нужно скорее приступать. Раньше сядешь..., как говорится", - решил Акахоши, медленно стащив с левого плеча куклу, и сразу подумал, что тренировку следует значительно сократить, ограничившись метанием всего, что под руку попадется, по мишеням, поскольку от утреннего запала и желания чем-то заняться не осталось и следа - привычный пессимизм и апатия снова овладели героем. Итак, Акахоши опустил марионетку на стол и, оглядевшись, сбросил с нее черный чехол. Кукольник всегда предпочитал скрывать секреты своего главного оружия, лишний раз, не показывая его никому, даже шиноби своего селения. Осмотрев куклу внешне и проверив несколько подозрительных суставов, парень сделал определенные выводы об ее общем состоянии и счел боеспособной, а значит, вполне пригодной и для тренировок, и снова накрыл марионетку плащом. "Прежде всего, Окито нужно помыть, смазать, наточить лезвия и сменить боезапас. Ксо, он давно не участвовал в серьезных, не тренировочных, сражениях, хоть бы не развалился. Хотя внешних повреждений, царапин нет, и все суставы функционируют исправно - это радует", - обеспокоено и вместе с тем несколько облегченно подумал Акахоши, - нужно будет всем этим заняться, когда вернусь, а также запаковать Окито в свиток, хоть это и отнимает порядочное количество чакры".

Подумав обо всем этом, шиноби решил, наконец, начать тренировку по свободной программе. Перед этим он мимоходом взглянул на небо: оно было все еще голубого , но слегка приглушенного цвета, вдоль горизонта залегли сиреневые тени, появляющиеся перед закатом, солнце уже давно перевалило за условную полуденную отметку на небе и приобрело тускло-оранжевый оттенок, теперь на него почти беспрепятственно можно было смотреть даже без очков - лучи не обжигали взгляд. "Примерно полчетвертого", - пронеслась в голове краткая мысль. Акахоши вдохнул и медленно выдохнул, поправил левый рукав рубашки: "Начали!". Он быстро схватил со стола кунаи и взял по три штуки в каждую руку, зажав их между пальцами, шершавая ткань обмотки рукоятей привычно раздражала кожу между пальцами, и резко, не целясь, метнул с разворота в мишень, находящуюся за его спиной. Все шесть кунаев поразили мишень, и парень облегченно вздохнул: теперь тренировка точно удастся. У него была примета: если первый бросок в мишень неудачный, то можно разворачиваться и идти домой сразу, это означает, что никаких приличных результатов он сегодня не добьется. Хотя, возможно, такое суеверие отражало только внутреннюю лень, нежелание тренироваться, только и всего. Но чаще всего мишень бывала поражена и занятия продолжались, как и сегодня. Акахоши сразу же метнул еще несколько раз из позиций стоя, сидя, лежа и в движении, намеренно целясь не в центр, а в разные зоны на мишени, представляя себе на ее месте вражеского шиноби. В общем зачете "шиноби" был убит около 12 раз, будучи пораженным в голову и грудь, несколько раз - руки и ноги, когда Акахоши чуть ли не промахивался. Потом чунин присел на песок отдышаться, попутно придумывая следующее упражнение. Около через минуту он встал и отошел от мишеней на максимально возможное расстояние, получилось около 20м - общая протяженность площадки в длину. "Так достаточно", - решил парень, подумывая о том, чтобы метать из-за пределов площадки, например с крыши Академии. Теперь настал черед припасенных из дому сенбонов - их всегда недоставало на столах учебного полигона, "Все понятно, крайне непопулярное из-за низкого урона оружие, используется, в основном, ирьенинами, а мне это нужно для того, что так проще всего тренировать меткость и точность попадания при помощи этой техники". Акахоши достал из наплечной сумки сенбон - длинная черная игла тускло блестела в лучах заходящего солнца.
Torishimaru buki no Jutsu
Средний палец правой руки засветился голубым сиянием исходящей чакры. Юный шиноби коротко замахнулся и резко выпрямил руку в локте, одновременно выпуская из рук иглу. Со стороны казалось, будто яркая голубая молния вырвалась из рук кукловода и поразила мишень точно в центр. Так эффектно выглядят все атаки, использующие нити чакры, прикрепленные к оружию за один конец. Акахоши стоило когда-то немалых усилий, чтобы натренировать способность, совмещающую скоростной бросок и одновременное удлинение чакронити. Если не добиться такой синхронизации, то нити рвутся прямо в воздухе, не позволяя использовать дальнейший контроль над траекторией полета. Дальше следовали очередные броски с использованием техники контроля над оружием по два и три сенбона одновременно, пока у Акахоши не закончились все боеприпасы. Остальные сенбоны также поразили мишень в самый центр или около того с погрешностью не более двух сантиметров.

В конце этого упражнения чунин-кукольник почувствовал, что около четверти запаса чакры уже истощено и продолжать тренировку дальше для Акахоши не имело смысла, к тому же кисти рук и пальцы от напряжения начинали мелко подрагивать, еще бы - он использовал эту технику так, что это потребовало максимального контроля и затраченного объема чакры, заставляя себя максимально для своего уровня контролировать точность и скорость броска. Парню было лениво тащиться к столу и к мишеням за куклой и сенбонами соответственно, и он решил оставить иглы тут, пожертвовав их кровожадным генинам Суны. "Вдруг кто-нибудь из них когда-нибудь станет мастером сенбонов не в пример мне, тогда тут будет толика и моей заслуги", - утопически размышлял он. Куклу Акахоши приманил простым взмахом рук, мгновенно сформировав чакронити, и тут же потащил ее на нитях к калитке, решив не нести ее вручную еще и назад до дома.

Акахоши обернулся и поднял голову к небу, любуясь почти достигшим горизонта солнцем на фоне здания Академии, вокруг солнечного диска сгустились полупрозрачные облака, по небу вовсю бродили закатные сполохи фиолетового и багрового оттенков. Он всегда любил смотреть на небо, солнце и облака и только не любил песок, потому что его всегда было слишком много вокруг, и вспоминались долгие мучительные дни блуждания по пустыне в процессе выполнения какой-то простой и скучной миссии. Юноша улыбнулся, обернувшись назад, и толкнул калитку, выходя из двора Академии на слегка пустынные в предзакатный час улицы Суны.
...
Уже около часа Акахоши блуждал по улицам селения, постепенно передумав немедленно возвращаться домой и соблюдая лишь приблизительное направление к северной окраине города. Парень шел, закинув левую руку на плечо открытой ладонью вверх, беспрерывно шевеля пальцами, а за ним по воздуху двигалась скрытая черным плащом марионетка. Время от времени в последних солнечных лучах сверкали тонкие голубые сияющие нити чакры, повинуясь неуловимым движениям пальцев. Акахоши радостно улыбался, время от времени ловя недоуменные лица встречных, не понимающих как черное покрывало может само плыть по воздуху. Чунин невольно продолжал свою недолгую тренировку, одновременно развлекаясь и глумясь над жителями деревни, пытаясь сделать чакронити как можно тоньше и незаметнее, что, бесспорно значительно сокращало их прочность и надежность в бою, но абсолютно не имело значения во время вечерней прогулки. "Очень странный день, - принялся с присущим ему пессимизмом рассуждать Акахоши, - сначала я относительно легко встал с постели, потом довольно эффективная тренировка... К тому же я сегодня не встретил ни одного знакомого и за день произнес не более пяти фраз. Неизвестно, что ждет меня дальше, этим вечером, может меня выберут новым Казекаге?". Примерно такой бредовой антилогической цепочкой следовали ленивые вечерние мысли персонажа.

Тем временем юноша проходил по какой-то широкой оживленной улице мимо бесконечных баров и ресторанов, а также гостиниц. Ним овладело непреодолимое желание зайти куда-нибудь из недорогих заведений, Акахоши внезапно вспомнил, что так ничего и не ел толком с самого утра. После этого он немедленно свернул к ближайшему прилавку и сел на высокий вращающийся стул, мгновенно углубившись в пересчитывание всех имеющихся в карманах монет. Примерно через минуту на стол перед шиноби легла тень, Акахоши мгновенно насторожился и оторвался от своего  занятия. Через полсекунды что-то холодное коснулось его в области шеи: "Ты труп,"- прошептал хриплый голос на ухо. Парень на мгновение замер от неожиданности или от страха, потом попытался осторожно повернуть голову назад, чтобы видеть нападавшего. Его тут же встретил легкий удар в скулу, скорее пощечина и такой же хриплый смех. "Ответ неправильный. Придумай что-нибудь интереснее - это было слишком примитивно", - и снова тот же веселый смех. Чунин осторожно вдохнул, чтобы не задеть острое лезвие, находящееся в опасной близости от шеи и тихо произнес: "Вовсе не остроумно, это ты придумай что-то менее примитивное. К чему эти вечные глупые шутки?", - сказал парень, осторожно отодвигая лезвие двумя пальцами в сторону. Рядом с ним на стул опустился молодой человек примерно того же возраста, что и Акахоши - также шиноби Песка, судя по повязке с протектором на лбу, торопливо убирая кунай в футляр. Чунину показалось, что с его лица мгновенно ушло все веселье, словно он вспомнил о чем-то неприятном или крайне важном.
- Тебя искали, - с ходу заявил второй посетитель забегаловки, - да, прибегал какой-то чунин из канцелярии Казекаге. У них там какой-то очередной завал по миссиям, похоже.
- Это ко мне относится? - не сразу включился Акахоши, - Что с того? Их канцелярия - пусть сами и разбираются.
- Эй, - произнес знакомый шиноби, касаясь пальцем лба Акахоши, - Ты чего, он по поводу миссии, тебе дали миссию.
- Ого, с чего бы? Что-то срочное? Я не включен в состав ни одной команды, меня что, одного послали? Значит ничего серьезного, D-ранг наверняка, - немного разочарованно сказал юный шиноби.
- В общем, не знаю, сам разбирайся - письмо тебе. Чунин перед тем как убежал, мне его отдал и велел обязательно тебя отыскать и отдать сегодня же...
Акахоши предпочел дальше не слушать бормотание друга, он просто выхватил у него из рук письмо, оставив того в легком замешательстве, и вышел из-под навеса с яркой надписью-названием закусочной, раздумав, а, скорее, просто позабыв, пообедать. Теперь великий кукольник искал подходящее место, чтобы спокойно, без лишних свидетелей, прочесть послание. Наконец Акахоши, двигаясь почти бегом, свернул в какую-то тупиковую подворотню. Все звуки огромного селения будто мгновенно отсекло порогом тишины, на душе у юноши сразу стало спокойнее, и он, прислонившись спиной к забору-тупику, присел на песок, усадил рядом Окито и принялся осматривать конверт. Все было так, как должно было быть, насколько Акахоши разбирался в подобных официальных бумагах. На объемном бумажном конверте все того же противно-песочного цвета значился адрес канцелярии Суны и стояла их же официальная печать. Печать была цела, так же, как и конверт, значит, он был первым, кто читал это письмо. После вскрытия конверта внутри обнаружилась довольно скупая информация по поводу предстоящей миссии, в реальности которой теперь сомневаться не приходилось.

"Назначение на миссию... ранг B... крайне срочно... два дня, и еще  три на выполнение... перехватить... живым или мертвым... секретные документы... напарник... на рассвете у Главных Ворот...", - читал про себя парень, одновременно анализируя, пытаясь выжать из сухих строчек сообщения дополнительную важную информацию, которой не было. Для надежности парень прочитал письмо еще раз и, ухмыльнувшись, достал из нагрудного кармана тонкую металлическую зажигалку, промятую в нескольких местах. Акахоши кашлянул и, проведя листком бумаги над зажигалкой, щелкнул по кремниевому колесику пальцем. По чернильным буквам мгновенно заплясал бодрый огонек, пожирая суть недавнего сообщения. Убедившись, что листок полностью сгорел, шиноби так точно расправился и с конвертом. "Главное не проспать завтрашнюю встречу, остальное не стоит внимания, хотя, конечно, бумага все стерпит". Акахоши посидел так еще немного, играя зажигалкой одной рукой и смешивая пепел с песком другой, а потом встал и неторопливо побрел домой, снова выходя на залитые сумраком улицы.

Отредактировано Akahoshi (2009-01-17 22:55:21)

Когда Акахоши вошел в двери своего дома, куклу он нес уже в руках прямо перед собой. Замок на двери он открыл при помощи механической руки куклы, так как обе его собственные были полностью заняты. На этот нехитрый трюк он потратил почти что последние остатки чакры - тренировка оказалась довольно тяжелой в совмещении с дневным переходом под палящим зноем, что было практически равносильно многочасовой прогулке по пустыне в полдень. И все было бы ничего, если бы не предстоящая миссия. Если в любом другом случае он, кое-как раздевшись и сбросив амуницию, завалился бы спать, не задумываясь ни о чем, то теперь приходилось готовиться к заданию и подготавливать к нему также куклу и оружие. Не стоит даже упоминать, что никаких сил и особого желания заниматься этим у юного шиноби не наблюдалось. Он просто захлопнул дверь, прислонившись к ней спиной, сбросил марионетку в груду обуви слева от входа, медленно съезжая на пол, пока полностью не присел и, свесив голову набок, стал медленно стягивать наброшенную через плечо сумку, что удалось лишь с третей попытки. Усилием воли парень сбросил с себя полусонное оцепенение, в противном случае он рисковал просто заснуть и проспать все на свете: и миссию, и встречу с партнером, и даже возможное стихийное бедствие. Спал он зачастую действительно как бревно - без сновидений и без возможности быть разбуженным кем-то, кроме собственного сознания. Акахоши твердо встал на ноги и побрел на второй этаж, решив принять душ, что казалось ему блестящей идеей для приведения себя в порядок. Он поднялся по лестнице наверх и повернул в коридор направо. Дойдя до конца коридора, юноша толкнулся в крайнюю справа дверь. Его глазам предстала маленькая пыльная комната, большую часть которой занимала душевая кабина. От трубы, из которой должна была литься вода, сверху была откручена насадка, рассеивающая водяной поток, к тому же она была густо затянута паутиной.

Акахоши скептически покосился на все это, прислонившись к дверному косяку, не раздумывая, открутил вентиль, включая подачу воды, и вышел в обратно в коридор, на ходу снимая с себя одежду. Обратно на первый этаж он спустился уже абсолютно голым, к собственному удивлению юный чунин отметил, что ходить в таком виде ему намного легче, приятнее и естественнее. За время его отсутствия в доме скопилось немало прохладного воздуха, так что внизу парень почувствовал себя немного освежившимся и наполнившимся сил. Так что по пути на кухню Акахоши захватил с собой куклу и повесил на стену собственной комнаты, не забыв задвинуть дверь на засов. На кухне парень, не обращая внимания на привычную окружающую обстановку, прошел к плите и стал разогревать рамен в виде полуфабриката. "Гадость, конечно, но уж больно есть хочется", - поморщился Акахоши, включая медленный огонь, развернулся и на одном дыхании снова взбежал на второй этаж, достигнув конца немалого коридора не более чем за десять секунд.

Открыв дверь в душевую, юноша убедился, что всю пыль, грязь и паутину из кабинки смыло за это время, и снизил водяной напор до среднего значения. Вода была абсолютно холодной, как и задумывалось изначально. Акахоши удовлетворенно ухмыльнулся и осторожно полез под струю. Тело невольно свело судорогой, из-за непривычного для жителя Суны холода кожа мгновенно покрылась гусиной кожей, парень в восторге вскрикнул. Зато желание спать пропало без следа, а потраченные силы возобновились минимум наполовину, хотя усталость никуда не делась, а просто временно уступила превосходящей силе энтузиазма молодого парня в связи с предстоящей миссией. Он так и выбежал из душа, забыв перекрыть воду, на бегу собирая сброшеную одежду по всему коридору. Уже внизу одевшись, прыгая на одной ноге в неодетых до конца штанах, Акахоши добрался до плиты и принялся есть свой законный обед-ужин.

После всех процедур шиноби направился в свою комнату, подобрал марионетку и вновь закрыл дверь на засов уже изнутри. Вместе с куклой Акахоши присел на кровать, взял набор инструментов из стола и принялся, выдвигая различное скрытое внутри оружие постепенно натачивать все лезвия, после чего смазал каждый сустав и под конец сменил боезапас игл, зарядив их в специальный вмонтированный в пасть механизм, похожий на полуавтоматический мини-арбалет. После этого парень отложил куклу, достал огромный чистый свиток и стал проверять каждый квадратный сантиметр, ища возможный разрывы, которые могли помешать выполнению техники. Убедившись в целосности свитка, он положил его на колени, начертил в самом центре специальный знак, установил сверху Окито и принялся складывать печати.
Тигр-змея-собака-крыса-лошадь-дракон-тигр-птица.
Акахоши сложил последнюю печать, коснувшись корпуса марионетки. От свитка поднялся густой дым и, когда он рассеялся, кукла уже была запечатана, а весь свиток сам покрылся множественными иероглифами.

"Вот и все, можно ложиться спать, -  размышлял Акахоши, закрепляя призывной свиток в ременных креплениях и вешая его на стену, - завтра будет интересный день". Он поплотнее задернул шторы, бросив взгляд на горизонт, где около часа назад скрылось солнце, и лег на кровать, почти мгновенно заснув.
...
Пробуждение на Акахоши пришлось не из приятных: его разбудил посреди ночи звук льющейся в душе воды, которую он так и не закрыл с вечера. Парень лежал почему-то лицом в подушку на животе, что являлось для него непривычной позой, от чего затекла вся задняя часть шеи, и болело где-то в области поясницы. Сон отпускал постепенно, уступая в сознании место неприятным ощущениям при пробуждении. Примерно через две минуты юноша повернул голову набок, глотая холодный ночной воздух, и тихо застонал, сообразив, что ему крайне неприятно двигаться. Потом он резко повернулся на бок, съезжая с кровати, и медленно поднялся с пола, потирая то спину, то затылок захромал к двери, ведущей на первый этаж, в прихожую-тире-гостинную. Через все открытые окна прихожей и кухни неторопливо лился прохладный ночной свет, смешиваясь с ветром улиц. Сегодняшняя ночь была звездная и лунная, что не могло не радовать человека, носящего имя "красной звезды". Акахоши подошел к одному из окон, раскрыл его наружу, не желая любоваться звездами сквозь мутное немытое стекло, и посмотрел на небо. Нет, он никогда не видел алых звезд, хотя всегда с надежной всматривался в подробную звездную карту небес, но, и сегодня, как всегда не мог понять причины, почему его клан носит имя несуществующего в природе светила. "Насколько это глупо, но ведь не может быть, чтобы никто никогда не видел таких звезд - это, должно быть, поразительное по красоте чудо, я просто не могу пока увидеть его", - решил про себя парень. Акахоши в несколько мистических размышлениях прикрыл оконную раму, мгновенно отгораживаясь от пронизывающе холодного ночного ветра, и побрел наверх. Теперь он решил не закручивать воду, а принять контрастный утренний душ, а после даже сделать несколько упражнений в качестве зарядки.

В коридоре верхнего этажа было совсем темно, но юный чунин не стал включать свет, он просто ненавидел утренний электрический свет - с его точки зрения он навевал депрессивное настроение. За излишний романтизм приходилось платить собственными костями, пройдя пару шагов, Акахоши споткнулся обо что-то тяжелое, жалобно звякнувшее от удара ногой, и он во всю длину растянулся на полу. Мысленно сетуя на собственную невнимательность, парень, хромая еще больше, добрел-таки до душа и открыл протяжно скрипнувшую при этом дверь. Через пару минут чунин вышел из душа, тщательно растираясь огромным, белым когда-то махровым полотенцем, и пиная впереди себя клубок одежды. Спустившись обратно на первый этаж, Акахоши зашел на кухню и поставил на огонь небольшой, объемом литра с полтора, медный чайничек, всегда наполненный водой, после чего, покашливая, отправился в свою комнату за нормальной, пригодной для миссий одеждой. Раскрыв настежь дверцы шкафа, шиноби начал шарить по полкам взглядом, изредка извлекая оттуда какую-то вещь, после чего вешал ее обратно. Через несколько минут такого тщательного отбора Акахоши извлек, наконец, свои привычные серые брюки без карманов и пояса, и без того сидящие на его фигуре идеально, и самую чистую и немятую клетчатую рубашку голубого цвета с множеством нагрудных карманов. Торопливо надев все это и впрыгнув в черные сандалии, юноша побежал на кухню снимать кипящий и злобно плюющий кипятком чайник. Также на круглом столике в кухне нашлось какое-то морально устаревшее печенье, так что кроме чистого кипятка с сухими литками заварки довелось попробовать и сухари столетней давности, что заметно не прибавило утреннего настроения Акахоши.

После чая парень, на ходу разминаясь, побросал в сумку необходимое оружие, привязал к ноге футляр с кунаем и привязал на шею ленту с протектором. Надев свою серую сумку через левое плечо и закинув ременное крепления свитка через правое, Акахоши тщательно осмотрел себя, и, уверясь в том, что ничего не забыл, двинулся к двери, ведущей наулицы Суны. "Примерно через полчаса рассвет, - озабоченно подумал юный шиноби, - а мне совсем в другую часть деревни. Не опоздать бы, вдруг у меня в напарниках суровый парень, не терпящий возражений.

Отредактировано Akahoshi (2009-01-22 18:18:44)

Прогноз был неоправданно пессиместиченее, как ожидалось с самого начала. Когда Акахоши прибрел к выходу из деревни, солнце еще не думало показываться над пустыней, небо вообще было трудно разглядеть из-за того, что луна и звезды уже успели скрыться, и теперь его закрывала густая облачного происхождения воздушная масса, именуемая кукольником предрассветной мутью. Это первое, что приходило в голову при взгляде на плотные грязно-коричневые тучи. Стражники-чунины привычно дремали на посту, ворота в деревню были плотно закрыты, как и положено в такое раннее время. В голове парня мелькнула озорная мысль разбудить спящих охранников, представляя себе их недовольные сонные физиономии, но пожалел бедняг, вспомнив, что и сам сегодня определенно проспал бы, если б не досадная случайность. Поэтому Акахоши просто ухмыльнулся, прикинув, как подколет чунинов по возвращении. Внезапно в голову к нему пришла неожиданно страшная мысль, рано или поздно посещающая каждого шиноби, и сердце сразу забилось в полтора раза чаще. "ЕСЛИ я вернусь, миссия может оказаться слишком опасной. И если не в этот раз, то определенно в следующий... Когда-нибудь я не вернусь с задания, и мое имя высекут на Камне героев". Акахоши едва не сказал это вслух, потому что сразу обеспокоено заозирался, прикидывая, не услышал ли кто. Эта мысль давно кружила в подсознании, поэтому парень точно знал, что хотел бы умереть именно так. Как истинный шиноби.

Он так и простоял около пяти минут, будто ожидая немедленного отправления, пока не ощутил, что холодный ночной ветер сменился жарким воздушным потоком с пустыни. Парень, стоя в двух шагах от закрытых ворот ощущал эту давящую силу огромного пустынного пространства, наполненного песком и сухим, непригодным для дыхания, воздухом. Над аркой ворот, над стенами селения медленно поднимался огромный матово-оранжевый шар солнца, рассеивая рассветные тучи, очищая небо. Впервые за многие годы Акахоши удалось уловить момент наступления рассвета. Удивительно, как мало для этого потребовалось: всего лишь немного тишины и неподвижности. Только теперь шиноби понял, что напарник не придет так скоро, и присел на песок, прислонившись спиной к воротам и приготовившись к длительному ожиданию. Он уже не ощущал вчерашнего энтузиазма и не был наполнен распирающей "энергией юности", парень просто стал всматриваться в дальние улицы медленно просыпающегося селения, повернувшись спиной к солнцу, и наслаждался умирающей тишиной, то и дело прерываемой пением птиц и неторопливой речью проснувшихся стражников. Его мысли были полностью очищены, Акахоши сосредоточился на единении с природой, которого никогда не ощущал прежде, до этого времени. Очень скоро ворота распахнулись, и мимо него, не замечая молодого парня, в обоих направлениях: из селения и внутрь него, двинулась разномастная, постепенно становящаяся плотнее толпа. Перед самим взором юноши зашагали синие сандалии, поднимая с дороги пыль, смешанную с песком. Постепенно жара становилась невыносимой, так же, как и длительная неподвижность.

Вконец утомленный ожиданием, Акахоши встал, разминая затекшие кисти и стопы и покашливая от пыли. Поднял вверх руку с разогнутыми указательным и средним пальцами, приветствуя чунинов у ворот, во всю занятых работой: досмотром входящих в деревню людей, даже не замечая их реакции. Плюнув на все, юноша решил пройтись вдоль стен селения, то ли разминая ноги, то ли просто ища себе занятие. "Если придет тот "лидер", старший в нашей паре, то пусть тоже немного подождет - не расклеится", - немного гневно подумал Акахоши. Окончательно отряхнув от пыли штаны, он прошел мимо караулки охранников главных ворот в узкий извилистый переулок, ведущий вдоль стен куда-то вглубь деревни. Пройдя по переулку около сотни метров, Ака набрел на металлическую трубу, соединяющую соседние дома на уровне окон второго этажа. Труба была, видимо, нужна для просушки постиранного белья, что с пустынным климатом Суны проблем не составляло. Юный марионеточник решил, что для него труба станет идеальным турником, так как он не успел сделать зарядку еще дома. Оттолкнувшись от стены, и подтянувшись на подоконнике окна второго этажа, он уцепился одной рукой за трубу. Убедившись в надежности трубы, Акахоши сделал два подхода по двенадцать подтягиваний и спрыгнул вниз, на мягко спружинивший под ногами песок.

После этого Акахоши, растирая руки, медленным прогулочным шагом отправился обратно к главным воротам. К тому времени, как он туда вернулся, толпа слегка рассосалась, пыль улеглась и радиус обзора значительно увеличился. Присев обратно у открытых ворот, обхватив колени руками, парень, вглядываясь  в глубь улицы, ведущей к выходу из селения, насколько это было возможно, вновь приготовился к долгому ожиданию, с трудом сдерживая себя, чтобы не заснуть.

Отредактировано Akahoshi (2009-01-24 19:49:14)

"Я хочу спать, нет, я хочу домой, ну зачем мне эта миссия? Зачем я вообще стал шиноби? Ах да, отец. Он очень хотел, чтобы я...", - как обычно, на этом месте размышления беспорядочно прерывались потоком приятных и не очень воспоминаний о раннем детстве. Ака вспоминал, как впервые ему разрешили на время покинуть родную деревню, он был очень счастлив, потому что отец взял его с собой в Коноху. Он точно не помнил, что они делали вместе, чем занимались. Кажется, ходили на экзамены чунина, которые проходили второй раз в том году, и ели много рамена. Экзамены и рамен - все, что он помнил. "Да, точно, Листва готовилась к большому празднику, это определенно был экзамен. Но отец был там по работе, кажется, какая-то миссия по поимке очередного сбежавшего шиноби, не очень высокого ранга, так, для отвода глаз. С ним-то коноховцы и сами справились бы, скорее, это был лишний повод для очередного дружеского визита. Как его звали, того нукенина? Нет, это я не смогу это вспомнить", - глубоко уйдя в собственные размышления, парень не успел заметить, как изменилась картина окружающего пространства. Словно возводя пылевую завесу, внезапно подул несильный ветер, стало заметно жарче, и солнце, словно дождавшись подходящего повода, поднялось выше, засветив в полную силу. Акахоши постепенно опускал взгляд, подсознательно пряча глаза от пыли, пока не уткнулся глазами в песок под ногами, так что теперь мог разглядеть лишь собственную, постепенно укорачивающуюся тень. Взгляд светло-серых, с сузившимися от яркого света зрачками, глаз стал полностью бессмысленным. Так Акахоши вошел в некое подобие транса, он полностью ушел в далекие воспоминания, поиск причин и следствий ключевых событий в его жизни, практически перестав воспринимать изменения в окружающей природе.

Не удивительно, что в таком состоянии парень не заметил появившейся на горизонте тени-тире-фигуры, дрожащей перед глазами в струе поднимающегося от песка нагретого воздуха. Приблизившись на расстояние прямой видимости, фигура обросла дополнительными деталями внешности и больше не походила на тень. В лучах солнца ярко блестела красная повязка, с  закрепленным на ней протектором, скорее всего Суны, хотя, смотря со стороны ворот с такого расстояния, нельзя было сказать уверенно. Далее можно было разглядеть рубашку и обыкновенную песочную жилетку, делающую всех шиноби селения практически неотличимыми друг от друга. Что еще? Обычные пыльные штаны, которые просто не могут выглядеть чистыми и новыми в силу климатических особенностей местности. И еще что-то, продолговатый предмет совершенно неразличимого цвета и формы. Трость? Зонт? Посох? И самое главное: четко становилось понятно, что человек, приближающийся со стороны улиц, ведущих куда-то вглубь селения, возможно на рынок, - довольно молодой парень. Это становилось понятно при взгляде на фигуру и одежду незнакомца, лицо же было не видно из-за ярко сверкающего на лбу символа селения.

Все это мог бы разглядеть Акахоши, если бы сместил взгляд немного выше и левее, осмысленно взглянув вперед себя. Но юный шиноби сумел определить приближение незнакомца только по звуку рассыпающегося под его ногами песка на дороге при ходьбе. Парень просто прошел мимо и стал чуть в стороне от него, поправляя крепления рюкзака на спине, и прислонившись спиной к воротам на манер самого Акахоши. Только на поясе его был не зонт и не трость, а самая настоящая катана. Юноша наблюдал за незнакомцем боковым зрением. Было понятно, что он стоит на месте возле стены селения, развивая какую-то мелкую деятельность. То копаясь в сумке на поясе, проверяя ее содержимое, то разминая ноги, переступая на месте. Вся поза пришедшего, а также выражение лица указывали на то, что он чего-то или кого-то определенно ждет, время от времени поглядывая на самого Акахоши. Наконец в его голове окончательно прояснилось: "Хм, интересно, а этот-то кого ждет? Пришел, стал, даже не поздоровался. Он что, меня реально не замечает, в упор? Он местный? Э, похоже, что да, но я точно никогда не видел его ранее. Похоже, что парень чунин или даже джонин, хотя вряд ли... Нет, нужно подойти, определенно", - думал Ака уже вставая, энергично отряхивая штаны сзади и почему-то колени. Уже уверенно подходя к парню, одновременно поправляя свиток справа и сумку слева, в его невыспавшемся мозге начали складываться воедино недавно произошедшие события. "Письмо... миссия... напарник...сегодня на рассвете... опаздывает...", - объединялись в голове обрывки мыслей. Поравнявшись с незнакомым шиноби, Акахоши все окончательно понял, и вместо заготовленных вопросов из его уст вырвались громкие гневные слова: "Да что ты себе такое мыслишь! Миссия совершенно срочная! Дикое опоздание! Нет, ну хоть бы подошел, а то стоит тут, прохлаждается. Неужели ты намерен провалить первое же совместное задание? - Последнее слово прозвучало намного тише, как бы с запоздавшим раскаянием, сожалением о сказанном, будучи на взводе, - Старший". Парень смотрел на кукольника с неопределенным выражением, то ли удивленно, то ли непонимающе, то ли высокомерно. Просто Акахоши, обращаясь к собственному, как оказалось, напарнику, успел несколько раз довольно чувствительно ткнуть его в грудь пальцем и теперь не знал, как тот станет реагировать на явную, с его собственной же точки зрения, наглость.

Акахоши еще гневно потрясал руками, обращаясь к крайне опоздавшему чунину, когда наконец сумел осмыслить фразу, услышанную ним ранее, но не воспринятую, так как бормотание незнакомца не шло ни в какое сравнение с выкриками Акахоши по громкости.

- Да, я опоздал, признаю это. Поэтому, давай-ка успокоимся, и оставим разборки на потом, хорошо?

Парень несколько поубавил пыл, сознавая, что почти беспричинно набросился на человека. "Может у него, в конце концов, были веские причины, чтобы опоздать, - подумал и сразу усомнился парень, - Нет, вряд ли этот фрукт уже успел ощутить глубокое раскаяние, он просто не хочет идти на конфликт, что ж - посмотрим". И Ака продолжал говорить еще что-то в том же тоне, когда заметил резкое движение руки незнакомого пока напарника к ножнам катаны. "Ксо, псих! Парень, ты псих!" - чунин тоже резко потянулся к футляру с кунаем, повязанному на брюках. Когда он только открыл его, незнакомец уже убрал руку с рукояти. Ака спокойно вздохнул, краем сознания все же понимая, что в случае реальной угрозы он не успел бы сделать ровным счетом ничего из-за огромной разницы в скорости реакции между ним и этим парнем, это даже при том, что кунай в принципе бесполезен против катаны с таким уровнем физической подготовки, как у Акахоши. "Нужно было думать об этом ранее, - злился юный чунин на самого себя, - я был ленив и беспечен, рассчитывая на собственные нин техники. Но простая ситуация с человеком, который не является моим соперником по определению, доказала, что безголовый шиноби явно не успеет сложить печати и применить свои техники, даже будь они сверхвысокого ранга. Он стоял напротив меня совершенно открыто, что же будет, если меня атаковать из засады? Я проигрываю тайдзюцу, я бессилен против гендзюцу, но я чунин - этого у меня пока никто не отнимет, даже этот наглый тип." Так Акахоши быстро восстановил душевное равновесие, решая что ему делать дальше. Ведь знакомство явно не задалось и на внезапно возникающий "командный дух" тут рассчитывать не приходилось. Парень, оценивая ситуацию, осмысленно взглянул в глаза союзному синоби. В них отображалась только ярость, яростный взгляд темных глаз напарника. Акахоши чуть не поперхнулся, не понимая как можно так невзлюбить совершенно незнакомого человека, и опустил взгляд. Под ногами медленно перетекал под струями ветра песок, становилось еще, невыносимо жарче, а вокруг снова стало пустынно, кроме отстраненных и занятых своим нехитрым дежурством охранников. На песок перед глазами Акахоши упала тень, тень медленно протягиваемой руки. Парень уже не мог стоять вот так на месте, сонце сводило его с ума, даже привычного ко всему жителя Суны, на губах выступила соль, парень рефлекторно облизался и поморщился. Ака захотел немедленно сесть на песок, чувствуя, как подгибаются ноги в коленях, но все еще держал себя в руках. Он медленно, не поднимая взгляда, открыл свою наплечную сумку и достал небольшую флягу с прохладной прозрачной жидкостью. Он стал жадно пить, проливая капли воды на песок, на свою тень на песке, положив флягу обратно, Акахоши снял и положил туда же очки. Вместо них он достал оттуда свою черную повязку с символом селения и резко, одним движением, крепко завязал ее на голове, смело поднимая взгляд своих серых глаз, и осмысленно посмотрел прямо в лицо незнакомцу. На лице того играла улыбка. Парень сначала подумал, что он издевается, но быстро прогнал эти мысли. "Напарник не так прост. Он младше меня, но явно превосходит по возможностям и по интеллекту, если уж его назначили лавным в паре. Хотя, может, это из-за того, что я не на очень хорошем счету у начальства..."  - подумал Ака, сбиваясь на посторонние размышления о предыдущей, нелепо провалившейся миссии.

- Думаю, сначала нам нужно выполнить задание, верно? Поэтому, прекратим споры. Надеюсь, что нашим дальнейшим пререканиям не будет жизни. Или лучше вообще, будем молчать. И, кстати, меня зовут Сагара. Сагара Содзо. Рад встрече.

Акахоши молча смотрел в глаза напарнику, пытаясь понять серьезно он говорит или нет. Слух немедленно резанула пафосная глупость: ""Не будет жизни...", язык у него что ли от жары заплетается?". Но сообразив, что так быстро его все равно не раскусишь, решил не заострять свое внимание на деталях. Парень был чем-то ему симпатичен, Акахоши трудно было понять причину этого, но он все равно решил не отступать так быстро после короткой перепалки и не показывать виду. На самом деле он ощущал, что Содзо чем-то похож на него самого, внешне или характером, во всяком случае это еще предстояло выяснить при дальнейшем общении, молчать же он в любом случае не собирался. Вместо всего остального Акахоши гордо выпрямился, сдержано произнеся:

- Как хочешь, но руки я тебе не пожму. Ты не извинился и вообще, мы идем или нет? Уже настолько задержались. Теперь предстоит наверстывать потраченное даром время передвижением в высоком темпе, - Акахоши отвернулся от Содзо и стал лицом к открытым воротам в селение. Он начал разминать руки и туловище обычными упражнениями, которые выполнял в таких случаях обычно, - В любом случае каждая минута простоя на этой адской жаре изматывает меня больше, чем час быстрого бега по дороге. Да, и меня зовут Акахоши, только не вздумай называть меня "Ака", хорошо, не то я покажу тебе мое искусство шиноби? Двинулись, командир? - немного насмешливо закончил молодой чуунин, завершая разминку и оборачиваясь. На его лице играла чистая и искренняя улыбка, которую он не хотел сдерживать.
...
Рефлексы, вколачиваемые ему с детства истины и "правила синоби" не имели никакого смысла, зато в бою запросто могли помочь сократить разницу в силе двух синоби, небольшую разницу размером с голову на плечах. Сейчас именно эти рефлексы сорвали парня с места, настолько резко, что даже отозвались тупой болью застоявшиеся этим утром мышцы ног. Уже на бегу, различая в тучах ускорившегося вместе с ним, летящего навстречу, песка; уносимого ветром в сторону открытых ворот селения, стремительно удаляющегося прочь на запад по дороге в Коноху; напарника, мелькающего где-то впереди, Ака успел подумать о том, что зря снял очки, из-за чего теперь приходится терпеть очередные прелести пустыни в виде слезящихся глаз, забитых пылью. В движении уже не было времени на то, чтобы копаться в дорожной сумке в поисках этого весьма полезного в определенных обстоятельствах защитного средства. Акахоси хотел крикнуть в спину удаляющемуся Содзо, чтобы тот приостановился, но своевременно понял, что едва он откроет рот, как тот сразу наполнится мелкими, хрустящими и не очень чистыми частицами песка и обычной дорожной пыли. К тому же, поступить подобным образом было постыдным для синоби, признающего свою слабость; а силы на бег у парня были, хотя об этом он начал догадываться, только пробежав добрых полкилометра, с удовлетворением чувствуя, что сокращает отставание. От песка, попавшего в глаза, изображение плыло, но дорога была прямая,  а спина Содзо отчетливо виднелась впереди, как единственно яркое пятно на теле пустыни, служа отличным ориентиром по скорости и направлению.

Кому-то эта картина могла показаться романтичной и даже прекрасной. Бескрайние во всех направлениях просторы яркого, блестящего до боли в глазах, песка, изредка перетекающего в холмы, песчаные дюны, издали похожие на причудливой формы гигантские каменные грибы. Вверху те же просторы болезненной голубизны вечно летнего неба, никогда не знавшего дождя, посередине которого, казалось бы неотрывно, висит жаркий, чистого желтого цвета, огненный шар солнца. Только ровная серая полоска дороги, тянущаяся от от горизонта на западе к горизонту на востоке, теряя в этом процессе всякий смысл, уродует неприкосновенное и почти безжизненное тело пустыни болезненным шрамом, рассекая его пополам. Две мелкие человеческие фигуры не смотрелись на фоне всего этого неподвижного великолепия вообще никак. Песку и небу было все равно, их не заботили двое человек, нелепо суетящихся, спешащих по своим делам, тоже, в общем-то, не имеющим особого значения. Даром, что Акахоси никогда так не считал. Уже не пытаясь догнать напарника, как он пытался сделать это вначале, парень просто старался поддерживать определенную дистанцию и сохранять задаваемый ему темп. Это позволяло в определенной степени экономить силы, а не сжигать их напрасно, стараясь держаться на равных с более развитым физически синоби, чего от него, по большому счету, вовсе не требуется. "Пускай бегает, - совсем беззлобно, даже несколько сочувственно подумывал Ака, - скоро он поймет, что нужно остановиться, сделать привал, попутно разобрать ситуацию и ввести меня в курс дела, если он конечно не полный идиот. В противном случае миссия провалится из-за необдуманности и несогласованности действий в паре, прежде всего. Хотя такой вариант неправдоподобен, вряд ли уж он намного менее опытный, чем я, пусть и выглядит несколько младше". Размышляя подобным образом, парень стал ловить себя на мысли о том, что миссия действительно захватывает его, по-настоящему, что встречалось пусть и нередко, но и далеко не с каждым новым заданием. Этот фактор всегда позволял завершить задание полным успехом при приблизительном равенстве сил и возможностей с гипотетическим противником в сумме со всеми неблагоприятными факторами в операции. Как и всегда в подобных ситуациях, Акахоси почувствовал эмоциональное возбуждение, прилив энергии, что снижало чувствительность ко всем неблагоприятным воздействиям: жаре, песку, раскаленному ветру, просыпающейся, но пока контролируемой жажде. Мысли о жажде кольнули парня поздним раскаянием о так беспечно растраченной влаге в самом начале их маленького путешествия. "Здесь должен быть оазис, где-то здесь, я бывал тут и неплохо помню местность в окрестностях дороги. Намекнуть что ли Содзо, чтобы готовился к стоянке, хотя бы кратковременной, примерно в полутора милях от нашего нынешнего расположения?" При этих мыслях юный чунин несколько ускорился, так чтобы через пару минут ненавязчиво поравняться с Сагарой, получая возможность подать тому несколько вполне определенных сигналов.

Отредактировано Akahoshi (2009-03-26 20:44:17)

Ускоряя темп, Ака заметил, что напарник приостанавливается, приближаясь тем самым к нему навстречу. "Угу, заметил, значит, оазис где-то на горизонте. Хорошо видит, я его еще не замечаю, ничего, - думал Акахоси, внимательнее всматриваясь в даль в своих очках. Ему показалось нечто небольшое, сравнимое по размерам с точкой, на горизонте, но утверждать, что это оазис или хотя бы дерево он бы не смог. – Что ж, значит, он сейчас сам все скажет, ведь Содзо лидер, ха. Пусть попробует удивить меня своими наблюдениями" А Содзо и впрямь поравнялся с напарником и начал вещать:

- Видишь, там впереди появились несколько тёмных точек? Я думаю, что они - это деревья, значит, там есть оазис. По-крайней мере, я на это очень сильно надеюсь.

- Там есть оазис. Я его не вижу, но он есть. Я уже был там и на этом самом месте. - медленно, с усилием прошептал Акахоси, не зная наверняка услышал ли его напарник. "У него острое зрение, но такой ли острый слух?", - последнее, о чем успел здраво подумать он, уже окунаясь в бездну прошлой памяти.

flashback:

Та же пыльная дорога, только семь лет назад. Пустыня кажется пылающим адом для еще не привыкшего к таким условиям четырнадцатилетнего парня. Именно от этого в глазах у него все плывет, слюна застывает комками во рту и в горле, такая горькая и противная, ее не возможно ни проглотить, ни выплюнуть. Обветренные и сожженные жадным и злым пустынным солнцем губы с трудом шевелятся, безжалостно коверкая и извращая его голос и смысл произносимых слов. "Остановитесь, я не могу больше. Я не такой, как вы. Я обладаю не банальной силой, а искусством, истинным искусством синоби, в этом смысле я даже слабее и менее вынослив. Остановитесь... Пока я не могу двигаться дальше". Напарники, крепкие четырнадцатилетние парни-тайдзюисты смотрят на Ака с насмешкой и полным осознанием своего превосходства. Парень легко читал все их мысли, отражающиеся на лице и наглых ухмылках, эти мысли не раз бывали озвучены за его спиной, шепотом, когда он проходил мимо.

"Вот она, элита Суны, кукольный клан. Вообще, говорят, что их два, а парень не относится ни к одному из обоих. Но кто-то из младшей семьи взял его под свою опеку, теперь он владеет тем же, жуткими боевыми куклами, использующими яд, ядовитые газы, смертоносные лезвия и метательные механизмы. Но он слаб, так же как и все из их рода: слабые в ближнем бою, они никогда не сражаются в первых рядах, пуская вперед нас, простых синоби, прикрываясь нашими жизнями. Это и есть козырные карты Песка? Не верю я в это, Казекаге, наверно, слеп или глуп, если не понимает, что эти синоби самые слабые в деревне. Им никогда не решить исход важных сражений". Ака прекрасно понимал все это, но все же знал, что кукольники вынуждены скрываться в тени, их искусство не может обрести огласку, иначе они несомненно обретут статус сильнейших и доверие односельчан, но станут уязвимие для врагов, которым откроются многие из их секретов. Это утверждение всегда с болью давалось Акахоси, но он научился подавлять свою боль, понимая, что так будет лучше для всех.

Сенсей же взглянул на парня с пониманием и сочувствием, вс же решая сделать короткий привал на Западном Оазисе, уже виднеющемся впереди...

В тот вечер вся команда погибла от рук, скрывающейся в том же оазисе банды нукенинов. Акахоси удалось спрятаться с началом сражения. Он понимал, что мало чем поможет в схватке против взрослых синоби. Он просидел весь бой, укрывшись в листьях кустов простеньким Какуремино но дзюцу, наблюдая за схваткой, не в силах помочь. Именно тогда Акахоси навсегда запомнил: "я слаб, я беспомощен, я бесполезен". И только годы тренировок помогли ему обрести веру в свои силы, но болезненное воспоминание нельзя было стереть из темных закутков памяти никаким временем и трудом.

/flashback

Ака медленно тряс головой, стоя на месте, как бы выныривая из водоворота страшных событий. Он уже пришел в себя, вновь осознавая то, что много раз повторял ему Хируко-сенсей. "Я ни в чем не виноват, все, что я мог тогда сделать - это доложить обо всем в селение, сохранив свою жизнь для служения Песку. Казекаге не нужны лишние жертвы, потери в своих рядах. Я поступил правильно". Теперь Акахоси был абсолютно спокоен, он всегда умел избавляться от назойливых теней прошлого, всегда смотря вперед, в завтрашний день.

- Там мы разобьём небольшой лагерь, наполним фляги и пустимся дальше. Но перед этим немного обследуем оазис. Возможно, наш дорогой беглец мог там остановится, чтобы отдохнуть. Кто его знает. Ты же понимаешь, какие они непредсказуемые, эти преступники. И да, давай немного ускорим темп. - продолжал говорить здравые вещи напарник, будто и не замечая мгновенной перемены настроения у Акахоси. "Да, Содзо прав. Разобьем... наполним... обследуем... ускорим... Все правильно, именно так", - думал Ака, на самом деле ускоряя темп, ощущая неожиданный прилив энергии и бодрости. Уже через несколько минут справа от дороги и немного впереди показался оазис, быстро приближающийся навстречу паре синоби, спешащих к нему. По мере этого приближения Акахоси мог рассмотреть и припомнить все новые детали его внешнего вида.

Оазис мог бы даже показаться прекрасным и великолепным, как островок жизни и природы посреди бескрайнего песка, если бы не связанные с ним воспоминания. На самом деле это можно было назвать большим "островом", так как сам оазис по площади занимал примерно сотню-полторы квадратных метров, покрытых свежей живой травой, густыми зарослями деревьев, кустов и более мелких растений. Сейчас по их странному сбитому времени явно была весна, так что все это великолепное разнообразие живой природы буйствовало цветами разных оттенков, звенело голосами мелких птиц и шорохами ящериц в листве. Акахоси, как жителю такого селения, как Суна, очень нечаста приходилось видеть такое. Конечно, даже в его родной деревне росли какие-то чахлые тысячелетние высохшие деревья, названия которым Ака не знал и такая же чахлая высохшая, обгоревшая на солнце трава, названия которой никто никогда давать и не пытался, но вот такого тесно и компактно расположенного в пространстве участка зелени, настоящего, "живого" зеленого цвета Акахоси не видел никогда. Это вызывало неподдельный восторг и легкую зависть к жителям более живописных селений, что заставляли забыть обо всем дурном. Здесь этим кровавым воспоминаниям было нечего делать, они отступали под натиском новых ярких впечатлений. Напарник Ака остановившийся здесь же рядом реагировал более спокойно, но все же что-то вполне определенное читалось и на его лице.

Отредактировано Akahoshi (2009-03-29 13:53:33)

Содзо вроде бы сказал что-то, но тут же закашлялся вроде и без особой причины, смазывая смысл этих слов. Ну и что это? Опять? Содзо-кун, ты клоун, опасный такой клоун, которому если вовремя не похлопаешь, то цирк опустеет... Или удачно прикидываешься?. Акахоси думал об этом совершенно без злости на напарника, но, все же осознавая, что не понимает смысла многого из того, что тот делает. На время забыв обо всем этом, тюнин несколько ускорил шаг, неосознанно спеша к виднеющемуся уже совсем рядом озеру. Кукольник видел, как Содзо заинтересованно рассматривает растительность, небо, солнце и воду, энергично вертя головой и думая о чем-то своем. Парню подумалось, что такие радостные и бестолковые размышления иногда посещают людей, как вот и их с напарником сейчас. Тогда совсем нет места всем другим мыслям, ответственности, заданию, сбежавшему заключенному. Только ты и остаешься один наедине с природой и самой жизнью, радостью человеческого существования. Содзо наклонился к воде, плеснул немного себе в лицо. "Типа умылся", - с улыбкой мгновенно откомментировал Акахоси мысленно. Сразу же пришла мысль о том, что неплохо бы и самому повторить такую процедуру для себя. Кожа лица пылала жаром пустынного солнца, марионеточник жадно облизнулся, языком ощущая холодное касание губ, почему-то не нагревшихся за долгие часы на тех же солнечных лучах. "Наверняка это просто зеркальный синдром, - припоминал когда-то полученные от матери поверхностные знания в медицине Ака, - Точно. Вот Содзо сейчас умылся, и я мгновенно подсознательно захотел того же. Примерно тот же эффект наблюдается когда несколько человек идут вместе, и один из них ненавязчиво оборачивается или зевает. Остальные как минимум испытают сильное желание повторить то же самое, или даже повторят, как-то так.... Как с парнем и бывало в такие моменты, он тут же начал сомневаться в качестве имеющихся сведений. Это касалось всего, что имело отношение к его прошлому, как и вот эти неожиданно всплывшие сведения из весьма отдаленной для Акахоси области знаний в его нынешнем статусе. Поэтому не особо заморачиваясь дальнейшей мысленной демагогией, что было бы не характерно для него, Ака просто присел рядом с напарником и, протянув руки за водой, медленно вытер влажными ладонями лицо и шею. Это вызвало мимолетное раздражение разгоряченной кожи, так что марионеточник тут же сунул в воду всю голову целиком, испытывая пришедшее следом за этим облегчение. Немедленно пришла и приятная усталость, и опасная расслабленность во всем теле. Парень уже вытащил голову из воды, вернувшись в предыдущее состояние сидения на корточках. Теперь ему не хотелось подниматься, сбрасывать вещи на траву, устраивать какой-никакой временный лагерь и чего-либо другого. Ему казалось, что сейчас он сможет просидеть так целую вечность, совершенно неподвижно и безмолвно. Хотя уже через несколько минут, когда парень почувствовал, что конечности уже онемели и начинают мелко дрожать от усталости, он все же встал, в один момент принимая и всю навалившуюся на него за день усталость. Отойдя немного дальше от озерца, к одному из самых высоких в этой странной роще деревьев, Акахоси медленно стянул с плечей сумку и свиток и аккуратно опустил в густую траву. Присев в самом центре разложенных вещей, молодой тюнин с удовольствием откинулся спиной на ствол дерева и закрыл глаза, наблюдая сквозь закрытые веки розовые блики искаженного солнечного света. Откинув голову назад, Ака ощущал, как перед самым закатом, когда даже еще на небе не появились фиолетовые, розовые и сиреневые тучи, тянущиеся вдоль горизонта, солнце будто сменило режим с дневного, палящего колючим жаром на совсем иной, согревающий будто нежной мягкой рукой. Все это можно было понять, ощущая тепло лицом, обращенным к небу. Акахоси опять некстати вспомнились еще определенные сведения из медицины о том, что слепые могут определять положение солнца по исходящему от него теплу. Не отрываясь от этого приятного состояния полусна, парень негромко поинтересовался у напарника:

- Эй, Содзо, мы будем разбивать тут основательный лагерь на ночь? Тогда следовало бы еще натаскать веток на костер, поставить палатку, если ты ее конечно брал с собой, так как я не взял даже спального мешка, ха! - Ака с легким смешком сорвал травинку правой рукой, по-прежнему не меняя положения и не открывая глаз, и сунул ее в рот, пробуя на вкус горький растительный сок. Поморщился. - Ну или хотя бы шалаш какой-никакой поставить. Нет, ты не подумай, мне не особо повредит и ночь под открытым небом, хоть ночью и наверняка будет прохладно, и уж точно ветрено. Я и так смогу восстановить силы для дневного перехода. А потом уж прочешем местность, или сначала провести поиск следов? Разъясни, в общем, ты же все же лидер нашего небольшого отряда. И... - Ака поколебался секунду. - Я хотел бы знать: что это за сбежавший заключенный. У тебя наверняка есть дополнительная информация и собственные соображения на этот счет.

Акахоси давно уже отвел взгляд от стремительно темнеющего закатного неба, переводя взор на собеседника. Сагара занял полубоевую позицию сидя, с клинком наготове. Насколько Акахоси уже мог знать этого человека - этот признак свидетельствовал о том, что капитан настроен довольно серьезно. Наверное его заставил напрячься последний вопрос, о преступнике. Что ж, зря беспокоить Сагару не имеет смысла, но и строить их себя джентльмена здесь, в пустыне, я тоже не намерен. Пусть воспринимает все мои вопросы и наставления как должное, как советы старшего товарища или признак сугубо деловых отношений. - поколебавшись, подытожил тюнин. Тем временем Содзо, неосознанно, по его собственному примеру, слегка пожевывая травинку, давал, давал ответ на так интересовавший его вопрос. Начало Ака пропустил, ежась под первыми порывами холодного ночного ветра, но кое-что достигло все же его ушей.

- Его зовут Рикидзо. Могу тебе точно сказать, что этот человек способен вселять страх в сердца людей. Чего его один взгляд стоит... Если ты хочешь узнать, как он выглядит внешне - представь себе огромную необтёсанную скалу, способную двигаться, думать. И убивать. - Акахоши передернулся от странной смеси чувств: проявления инстинкта самосохранения и любопытства. Умеешь, капитан, умеешь вселять в сердца людей уверенность... - думал Ака, и на его лице непроизвольно расползлась ироничная улыбка, наверняка не оставшаяся незамеченной для напарника. Дальше шел поток более конкретной информации относительно побега и прочих дальнейших событий. Он внимательно вслушивался в смысл сказанного, пропуская сами слова, в которые смысл облачался, как в мешающую постичь суть оболочку. Сразу же начался сложный и затратный процесс мышления, обработки полученной информации. Мысленная картина Акахоси выглядела примерно так: "У нас всего пять дней на выполнение. Единственное, на что еще остается надежда, так это на то, что Рикидзо со товарищи еще не достиг границ со Страной Рек. А в этом я практически уверен, почему-то... Значит, в одиночку преступнику удалось убить пусть и не очень сильных в бою, но все же на что-то способных дзёнинов-медиков. Значит это примерно две вещи. Первое: Рикидза - человек без жалости в сердце, тут же и тяга к бессмысленной жестокости и огромная физическая сила, делающая его очень опасным даже когда он без оружия. Второе, и это несколько тешит мое самолюбие: нас с Содзо Кадзекагэ посчитал более опытными и умелыми тех двух несчастных синоби из госпиталя, пусть они были и выше рангом. А уж это, в свою очередь вселяет некоторые надежды на внеочередное присваивание звания дзёнина, или, хотя бы, элитного тюнина, что позволит навсегда забыть о неприятных простых миссиях, приносящих так немного прибыли. Хотя это задание и составляет приятное исключение, хех!" И снова мысли съехали в несколько ненужную сторону, и очередная радостная мимическая волна пробежала по лицу "будущего дзёнина". Это было странно, так как Ака никогда не стремился к более высокому званию, ценя и уважая собственную работу, даже самые простые миссии воспринимая как должное и никогда не жалуясь. Но никто никогда не говорил, что ему очень уж нравилось выполнять их. А уж честолюбие проявилось, наверное, только в условиях возросшей нервной напряженности в этой ситуации. Ака все чаще стали посещать мысли о том, что очередной провал может оказаться последним в его жизни. А уж это не могло никак не сказаться на мыслях и поведении кукольника.

Выслушав версию напарнико до конца, Ака тяжело вздохнул и стремительно поднялся с земли. Нужно отыскать в сумке плащ, холодает, а спальника у меня все равно нет, очки снять, так как песок уже не мешает нормально видеть. Что еще? Парень уже прошел мимо так же сидящего Содзо, повернулся к нему спиной и принялся копаться у себя в сумке. Вдруг он замер от неожиданно пришедшей мысли о том, что он что-то забыл. Яркая, как молния, вспышка просветления снизошла на марионеточника: "Ах да, Сагара ведь так и сидит. Он,  наверное, ждет чего-то. Хочет узнать мое мнение?" Тюнин с сомнением повернулся лицом к напарнику, заходясь очередным приступом нежданного сухого кашля. Заговорил:

- Послушай, Содзо, что-то я сейчас не настроен на подобные разговоры и размышления. Благодарю за информацию, я все это принял к сведению, и даже больше: если то, что ты говоришь объективно, то дела наши действительно плохи. В данных условиях трудно будет даже сохранить собственную жизнь, не то, что миссию успешно выполнить. И это правда, что я так думаю. А сейчас я во всем согласен с тобой. Действительно сейчас важнее отдохнуть, чем отправляться в погоню немедленно. Все так. Займусь палаткой, пожалуй, если не против. - Ака развел руками и подошел к Содзо, потребовав у него походный рюкзак с палаткой.

Отредактировано Akahoshi (2009-04-27 23:32:44)

- Пройдусь немного. Нужно набрать хвороста, иначе ночь будет гораздо холоднее.

На этих словах Содзо встал и, как показалось на секунду замер при этом, будто ожидая чего-то еще. Акахои нечего было ответить на это, так что он не нашел ничего лучшего, как просто принять из рук напарника аккуратно сложенную палатку и отвернуться. Ему только показалось или Содзо действительно выглядел несколько разочарованным? Возможно... Ничего не могу с этим поделать, в любом случае и... мне действительно не хотелось говорить в этот момент ничего больше. Я сказал правду, прежде всего. - нашел для себя оправдание Ака, подавляя неожиданное впечатление, будто он был должен что-то этому человеку, уходящему в ночь сейчас за его спиной. Почувствовав себя свободнее и гораздо легче, будто неожиданно сбросив тяжелую ношу с плеч, Ака бодро зашагал в противоположном от напарника направлении. Требовалось совершить еще одну небольшую работу перед тем, как заслужить несколько часов и без того заслуженного ним отдыха. Тюнин настолько устал за день, причем не столько физически, сколько совсем в другом смысле, решил не прибегать к техникам, что позволило бы несколько ускорить процесс. Мы решили отдохнуть, так ни к чему расходовать лишние силы. Это неразумно. - урезонил он себя, хотя ясно сознавал, что не нуждается в сочинении отговорок, просто это была вечная привычка не к самооправданию, но к поискам мотивации для любого принятого ним решения. Постановив таким образом кукольник принялся в ручную расчищать необходимую для установки палатки и разведения костра площадь, как на зло, невообразимо захламленную упавшими ветвями и прочими признаками девственной природы. Это, разумеется, не прибавило тюнину воодушевления, но он все же приступил ко второй стадии разбития временного лагеря - установке палатки на освобожденной площади. Такая простая и, в общем-то, естественная в деятельности синоби работа, несколько привела в чувство молодого тюнина, снимая с него часть усталости, не заняв, к тому же, более десяти минут времени. Когда Ака, наконец, смог более-менее прилично установить их временное убежище, где-то у него за спиной послышались негромкие шаги, скорее даже меньше, чем звук шагов - всего лишь хруст свежей травы под ногами напарника. Увидеть, даже с острым зрением синоби, было ничего невозможно. На оазис неожиданно и незаметно опустилась тень, а в отсутствие луны и звезд казалось, что светится сама тьма, вычерчивая во мраке самые четкие и острые штрихи: стволы деревьев и кажущееся теперь идеально ровным и круглым черное зеркало озера. Вся эта картина внезапно вошла в сознание Акахоси, заставляя его на время отвлечься от завершения своего небольшого задания. Когда Содзо подошел совсем близко, так что его можно было четко различить в ночном холодном воздухе пустыни, Ака почувствовал некоторое облегчение, будто он боялся увидеть в темноте кого-то другого, выходящим из густых местных зарослей. Раздался еще какой-то звук, так что парень догадался, что напарник не мудрствуя лукаво просто стряхнул горсть сухих веток, найденных им ранее, себе под ноги.

- Разжигай. - все, что смог выговорить во внезапно нашедшем на него настроении Акахоси. - Вон там, я думаю, в самом центре. Огонь сейчас вовсе не помешает. - добавил он так, стараясь чтобы его голос показался прозвучавшим как возможно мягче.

Отредактировано Акахоси (2009-06-26 22:53:19)

- Напарник, у тебя не найдётся прикурить, в смысле спичечного коробка? Я пальцами дерево зажигать не обучен. Поэтому, если нет у тебя, поройся в рюкзаке, я вроде бы брал с собой пачку коробков.

Ага, значит не катонщик. Или силы экономишь? - немного насмешливо подумал Акахоси, однако, приподнимаясь, чтобы достать из собственной сумки требуемые спички. Немного порывшись в собственных же вещах, что в темноте представляло собой довольно оригинальное занятие: тюнин вслепую шарил обеими руками внутри, только на ощупь определяя сущность найденных в недрах сумки предметов, порой страшно удивляясь по поводу того, что же именно там обнаруживалось. Покопавшись примерно две минуты, Ака неожиданно пришла в голову мысль взглянуть в один из боковых карманов. И точно! Там обнаружился целый блок таких полезных в походе спичечных коробков. Поколебавшись, парень взял два, незаметно засовывая один из коробков куда-то под одежду, в нашитый ним самим потайной карман рубашки, второй же из коробков он бросил куда-то в темноту, по направлению к напарнику, как ему самому показалось. Легкий шелестящий звук встряхнувшихся внутри спичек спустя доли секунды доказал, что Ака в очередной раз не промахнулся. Послышался характерный звук зажигающихся спичек, лицо Ака на время озарила беззаботная улыбка: Сагаре удалось разжечь с первой, и быстрый огонек весело лизнул первым пламенем заботливо сложенную Содзо ветошь, скорее всего, деревянные опилки или бумагу. Тут же вспоминались счастливые времена, когда он сам ходил в походы вместе с сокурсниками и сенсеем. Славные были времена... Не позволяя себе отвлекаться от реальности, Акахоси вошел в палатку, пытаясь там обустроится хоть как-нибудь в отсутствие спального мешка и постельного белья, при этом он прихватил с собой бессменный во всех его путешествиях плащ, довольно теплый, стоит отдать ему должное. Мысли Ака, казалось, сейчас всецело заняли размышления о том, способен ли этот плащ полноценно заменить ему спальный мешок. По всему выходило, что выбора у парня все равно нет, а просить что-нибудь у Содзо почему-то очень уж не хотелось. Вздохнув, кукольник вслух подытожил: Ну, пару раз заночевать так можно, хотя это и не очень приятно. Бросив плащ на землю, таким образом обозначая себе место внутри палатки, Акахоси стремительно выбрался к уже порядочно разгоревшемуся костру.

- Эй, Акахоси! А не расскажешь ли ты мне, что тут произошло с тобой? А то как-то неприятно было смотреть на твою грустную рожу, во время нашей недолгой пробежки. Не, правда, это должно быть что-то действительно стоящее!

Эта фраза остановила тюнина быстрее, чем это сделала бы катана, приставленная к горлу. Немного заторможено, соображая что это может означать, Акахоси присел прямо на траву неподалеку от костра в позу, отдаленно напоминающую позу Лотоса. У Акахоси появилось жгучее желание сделать вид, будто он не расслышал и промолчать. Все равно как, но не говорить больше ни слова, не отвечать. Содзо, ты человек? Ты же видел сам, ты же говоришь мне об этом сейчас. Что стоит тебе понять? Акахоси отвел взгляд в сторону. Сейчас ему хотелось, чтобы напарник взял свой вопрос назад, добровольно отказался от проявления любопытства, но ожидать этого от мечника было абсолютно наивно. И тогда он заставил себя отвечать.

- Слишком просто, напарник, - с явной горечью в голосе, каким-то чужим и отстраненным голосом начал марионеточник, - Убийства и смерть. Это то, как привыкли работать и мы с тобой, не так ли? Что нам с тобой стоит уничтожить какого-нибудь дзёнина, которого у нас в селении назовут врагом, подчиняясь приказу? А если на пути встанет тройка гэнинов, не способных к сопротивлению. Даже ты решишь, что это преимущество, так как, будучи капитаном дзёнин будет вынужден защищать своих учеников, а это не даст ему сражаться в полную силу. Если бы гэнины понимали хоть что-нибудь в ситуации, то они скорее должны были бы бежать или прятаться, сообщить в селение, вызвать полноценную помощь. Но они хотели сражаться рядом со своим сенсеем, погибнуть рядом. - горло Акахоси сжал комок слез, готовящихся пролиться из глаз, но он сдержал порыв. Синоби не должен проявлять эмоций... - Идиоты. Только я понимал, я был неподалеку, я все видел, но не надеялся на подкрепление. Отсюда до Суны дневной переход, оставалось только замереть и смотреть, смотреть во все глаза, чтобы после доложить в деревню. Это был мой сенсей, Содзо, моя команда. Ты хочешь знать что-то еще?

Ака не хотел смотреть в глаза напарнику, он так и сидел, вглядываясь в переливы пламени, глаза слезились, но только от ветра, конечно, это был всего лишь ветер...

Отредактировано Акахоси (2009-07-21 19:04:48)

- Неужели не было никого, кто не мог рассказать тебе обо всём этом? О том, что на миссиях ты будешь терять товарищей. Что тебе будет тяжело от того, что ты выживешь, а они нет? Неужели, я повторюсь, подобная мысль никогда не вкрадывалась в твою голову?

Жесткие и правильные слова того, кто никогда не познал истинной боли. Теперь Акахоси, пораженный тоном того, как все это было сказано, начинал понемногу понимать, что за человек его напарник. Он смотрел в это наглое любопытное лицо, окрашенное гневом после этой короткой, но яростной отповеди, смотрел и не мог понять, что могло так изменить человека, которого, как ему казалось, он уже успел немного узнать. Слегка ленивый, сдержанный, довольно поверхностный в своем любопытстве, слегка ироничный и беззаботный в своих нескончаемых насмешках, вызывающий интерес своим ярким внешним видом, который обеспечивала, прежде всего, катана. В первую их встречу Ака попытался вспомнить были ли в Суне вообще мастера кэндзюцу, но тогда этот вопрос так и остался открытым: у кого же мальчишка научился этому? Теперь этот человек напоминал Ака строгого и правильного, но в то же время и излишне эмоционального сенсея, которого никогда не было у него самого. Старик Хируко-сенсей и его отец были сделаны совсем из другого теста: оба относились к своей работе с иронией, четко разграничивая свою деятельность, как синоби, и обычную жизнь в перерывах между миссиями. Из их уст все то же самое, что только что сказал Содзо, выглядело не так категорично, да и не могло выглядеть в силу их характера - обоим не хватало жесткости в обращении с учениками. В самом деле Акахоси никогда и не задумывался по поводу того, кем он станет в жизни, ведь с раннего детства он занимался кукольными техниками, чем искренне, по-детски, увлекался, так что поступление в Академию было следующим естественным шагом. Никто и никогда не ставил ему вопроса о том, как опасна и трудна работа синоби, готов ли он сам к этому. Сейчас Акахоси подумал о том, что в свои шесть лет он сделал этот выбор несознательно, полагаясь на решение отца, который руководствовался куда более простыми чувствами: он просто хотел гордиться своим сыном, не представлял для него иной участи. Но тогда, в тот день, когда погибла его команда, Акахоси наконец познал первую боль утраты от потери своих товарищей. Именно тогда он и решил, что сумеет быть синоби несмотря ни на что, не взирая на боль и жестокость этой профессии, а позже он понял и то, что только эта кровь и смогла сделать из него настоящего солдата на службе у родного селения, в противном случае он так и остался бы идиотом-идеалистом. А вот теперь этот человек говорит ему, что он неправильно понимает основы своей профессии, то, чего она от него требует. Как он смеет говорить так? На этой мысли Ака непроизвольно встал, его лицо приобрело вид той же гневной маски, что красовалась на лице у Сагары. Срываясь на крик, Акахоси ответил:

- Ты считаешь меня слишком человечным? Думаешь, что я не понимаю всего того, о чем ты сейчас толкуешь? Я не знаю, кто и как вбил тебе все это в голову, из-за чего ты стал таким фанатом смерти и жестокости, но хочу, чтобы ты знал: я не меньший синоби, чем ты! Я так точно, как и ты, отбросил большинство человеческих чувств, мое знание оплачено чужой кровью, это верно, но все, что я позволил себе оставить - это воспоминания. Воспоминания о тех днях, когда мой характер еще не стал характером истинного синоби, и не тебе решать, позволено ли мне переживать какие-то эмоции, когда я вспоминаю об этом! И если ты желаешь проверить, действительно ли я думаю так, как сейчас говорю, то я предлагаю тебе поединок. Мне все равно, как завершиться эта миссия, но я не позволю кому-либо топтать свои убеждения.

Еще не успев договорить все это, Акахоси понял, что это не его слова. Кто-то другой мог бы с таким пылом отстаивать свою правду, но не он. Неужели это напарник так на меня повлиял? Не может быть... Теперь он надеялся только на одно: на самообладание Содзо, на то, что тот отклонит его вызов, просто проигнорирует или промолчит в ответ. Но вся эта нелепая надежда никак не вписывалась в характер напарника: он непременно ответит, еще как ответит. Ака так и остался стоять, ожидая ответа, уже осознав, что только от него зависит результат их совместной миссии.

Акахоси постарался невозмутимо выдержать гневный взгляд напарника прямо в лицо, сам не отводя взгляда первым, пока в глазах не заслезилось от ветра с песком, а Сагара не "притушил" собственные эмоции.

- Закрой рот, напарник.

Акахоси чуть не задохнулся от ярости, хотя потом понял, что ему всего лишь это показалось: парень уже успел привести собственное сознание в эмоциональный баланс, в котором оно и прибывало большую часть времени до этого неожиданного и необъяснимо возникшего разговора. Дальнейшее Ака выслушивал уже спокойно, безропотно проглатывая мимолетные оскорбления и замечания напарника. Единственное, что он себе позволял, так это мысленно отпускать ироничные замечания по поводу дальнейших слов Содзо. При фразе: "ты бы сумел сохранить свои чувства в равновесии" тюнин едва не рассмеялся, сдержав себя только тем, что в данной ситуации это крайне неуместно, к тому же может быть воспринято как издевательство. Ака недоверчиво прищурился и подумал: "Кто бы говорил, сам тут стоит такой невозмутимый и непоколебимый как гора - лидер, одним словом". Хотя что ему дело до того, что может подумать о нем этот человек. "Миссия - прежде всего, все равно ведь его упреки - не желание меня оскорбить и не конструктивная критика, а просто попытка сказать что-нибудь уместное, чтобы не пошатнуть свой несуществующий авторитет капитана команды", - урезонил себя Акахоси и на этом решил не акцентировать внимания на том, что именно говорит Сагара, но пытаясь понять к чему он клонит в итоге. Понимая, что на этом разговор, вероятно, окончен, а надежда на то, что капитан теперь потесниться в собственной палатке, ничтожно мала, Ака встал и прошелся вдоль круга света, очерченного догорающим костром, собирая упавшие с деревьев более-менее свежие и более-менее зеленые ветки деревьев. Собрав всю эту кучу малополезного хвороста, он сбросил ее в метре от костра на землю и стал обустраивать будущую постель. Получилось довольно неплохо и даже в меру мягко, насколько это позволяли торчащие в разные сторону кривые ветки с куцей зеленью поверх них. Достав из походной сумки скрученный как попало плащ, Акахоси жадно завернулся в него и улегся на импровизированной кровати спиной к напарнику и к костру. Конечно, это не было каким-то символом пренебрежения или обиды по отношению к Сагаре, просто он считал, что спать спиной к источнику тепла намного удобнее и теплее.

Подчиняясь общей атмосфере тишины и темноты, Содзо преодолел огромную паузу в собственной тираде негромко добавил:

- Знаешь, моя жизнь тоже не была сладка. Поэтому обойдёмся без обид. Сейчас нам нужен здоровый и крепкий сон.

Ака был рад слышать это, тем более, что в эти слова вписывалось как раз то, что он и собирался сделать, а именно заснуть. Теперь же, получив прямой приказ, тюнин с полным на то правом смежил веки и почти мгновенно провалился в длительный сон без сновидений, сейчас его не могло разбудить уже ничего, кроме, возможно только, гневного вопля Сагары: "Подъем!".

Следующая миссия

За порогом рамэной, что уже несколько месяцев стояла посреди постоянно забитой прохожими улице, приятно дул пустынный, расслабляющий ветерок, добро грели золотистые лучи солнца и приятно хрустел под обувью людей желтоватый песок. В то время, когда все это прекрасное действо происходило, немного угрюмый и не до конца добрый до глубины души парень, по имени Сагара Содзо, сидел в закусочной и с гримасой печали, с примесью легкого безразличия, заказывал вторую чашку мясного рамэна.
  Ему было чуть-чуть скучно и это душевное состояние, не смотря на потуги и старания не показывать настроения посторонним, ярко выражалось на лице мечника. Подняв вверх кисть, он щелкнул двумя пальцами, звуком щелчка подзывая к себе хозяина дешевой забегаловки. Тот живо встрепенулся и быстрым шагом подошел к юноше:
- Вы что-то желали, господин?
- Повтори.
Старик понял Содзо сполуслова и, после короткого диалога, ушел готовить заказ, оставив тюнина в полном одиночестве, в его мыслях.
   Сказать, что Сагаре не хотелось ни о чем думать, значит, сказать ничего. Придя сюда, он рассчитывал, что сможет как-нибудь расслабиться из-за смены обстановки, но, увы, ничего нового в его душе не колыхнулось, никаких чувств или впечатлений от увиденного он не испытал. Облокотившись о стойку, Содзо уперся кулаком в щеку и оглянулся, осматривая небольшое помещение, в которое, максимум, могло втиснуться от силы человек десять.
- Судя по тому, как расположена рамэная старика, тут должно быть немеренно народу. Странно, что его стрепня не пользуется популярностью, мне она показалась... Хм, довольно привлекательной на запах, но не такой вкусной, как казалось с виду.
   Глубоко втянув воздух, Сагара спокойно, с небольшим напором, выдохнул его. Поначалу, когда он вошел в закусочную, воздух ему показался необычно отвратным. Будто бы тут кто-то сдох, а труп так никто и не подумал убрать и похоронить с почестями, или поселилась наглая стая крыс, крадущая запасы еды старика. Конечно же, парню так и хотелось высказать свое недовольство по поводу "испорченного" воздуха, но такт, немножко вежливости и частичка уважения запретили ему это говорить.
   Так что же тут мог забыть сей юноша в рабочее время? Может, он просто решил забросить свою службу на несколько часов, а затем притвориться больным, сказав, что простудился? Нет. Сагара был слишком честен перед начальством и врать мечнику никогда и на ум не приходило. Может, тут должно было пройти свидание с какой-нибудь красоткой, и они решили назначить свою встречу именно здесь, а девушка просто опаздывает... Уже, наверное, на два часа? Нет. Сагара, конечно, не был уродом физически, но скверный характер не то, чтобы не позволял завести подружку, просто рано или поздно он начинал говорить правду. Или же сначала разговора отвечать короткими и весьма грубыми фразами. А ответ на этот вопрос прост: взяв небольшой отпуск после миссии, он решил отдохнуть вдоволь, так сказать, восстановить потерянные нервы. Все бы ничего, да к тому времени, когда отпуск должен был закончиться, свободных миссий не было. Поэтому Содзо пришлось продлить выходные на, как ему казалось, дня два. Впрочем, не все то верно, что кажется.
   Углубившись в размышления, Содзо не заметил, что его заказ уже минут как пять стоял на столе перед ним и успел немного остыть. Не теряя время зря, Сагара разломал одноразовые деревяные палочки, и, не проранив и звука, принялся за еду.
...
Доев порцию горячего и приятно пахнущего, горячительного рамэна, Сагара в очередной раз оглянулся назад. За несколько минут, которых, если посчитать с абсолютной точностью, было ровно шесть, плюс-минус несколько маловажных секунд, вокруг совершенно ничего не успело произойти, что немного расстроило ожидавший чудо ум мужчины. - Скучно, - подумал он и отвернулся. Под "скучно" Содзо имел в виду: никого не убили, не покалечили, не начался апокалипсис, второе пришествие, сатана не возродился, никаких стихийных бедствий, начала штурма вражеских войск, диверсий - до невозможности полностью ни-че-го, даже розовые чертики не ворвались в это серое обыденное помещение и не начали отплясывать ламбаду вокруг тюнина, чтобы тот либо не смог доесть рамэн, либо сошел с ума, спрыгнул со стула и ворвался в яркий танец подобий телепузиков, либо, в конце концов, попросту стал их верным рабом и они, вместе, объединившись, уничтожили ныне властвующее правительство Суны, захватили заложников, выдвинули свои требование местной военной силе, а так и целый мир неподалеку. Сзади послышался резкий, пускай и теплый, но прозябающий вздох ветра, который ворвался в рамэную на мгновение, взболамутив длинные разноцветные шторы-занавески, висевшие перед выходом. - Как скучно, - мысленно повторил Сагара. И никто не догадался, какие фееричные мысли вертелись в голове Содзо, ибо лишь один момент был затрачен на то, чтобы весь этот бред пронесся перед его серыми и грустными глазами.
  Сагаре было неспроста грустно. Он недавно узнал о скоро надвигавшейся миссии. Не то, чтобы это могло стать таким уж поводом погрустить, но мысли о напарнике, который, к сожалению, был тем же, что и на предыдущей миссии, не давали Сагаре покоя, и не позволяли толком собраться с духом. Он, конечно, недолюбливал Акахоси. Как и тот его. Но, все же, это была не простая миссия: тут они должны были проявить непосильную дипломатию и остроумие. Что, в данной ситуации было весьма проблематично. Брови мечника грозно нахмурились, а лицо приняло устрашающий вид. Он гулко стукнул кулаком по деревяному гладкому столу... И, вместо того, чтобы закричать от гнетущих мыслей, ойкнул и резко схватился за ладонь. Как практически всем известно, ничего идеального не бывает. Так было и с этим столом. На первый взгляд фактически идеально гладкий, но стоит только прикоснуться, то... - Бред, - Содзо резко прервался от изучения поверхности продолговатой деревяшки.
- Оссан, - грубо проговорил Сагара, жестом приглашая старика поближе к себе. - Вот тебе плата за твою добротную еду. Продолжай в том же духе, может быть когда-нибудь нормальный ресторан отстроишь, а не эту халупу, - мужчина, как редко бывает, не смог удержаться от саркастичного высказывания. Он поднялся, положил несколько монет на стол (ровно столько, сколько и требовалось), сунул руки в глубокие карманы и вышел вон. Через две секунды сунул голову промеж занавесок, сжмурился и сказал:
- Мне кажется, или я только что видел крысу, прытко бежавшую в твое заведение? Надеюсь, что кажется. А. Что хотел сказать... До свидание, до свидание.
...
С тех самых пор, как закончилась миссия про поимку беглеца, прошло немало-немного, а несколько недель. Тогда половина Селения была взболомучена: конечно же, маньяк-убийца гуляет по улицам нашего песочного городка, о боги, спасите-помогите, полиция. Естественно, новость о том, что убийца, как только вырвался из оков, мигом помчался на волю, к свободе, то есть за пределы Деревни, распространилась не сразу, поэтому все сидели, как на иголках, боясь не просто шелохнуться или сглонуть накопившуюся слюну во рту, а каплю пота, выступившую от страха, уранить на пол.

Сагара безразлично пфыкнул. Эти воспоминания не доставляли ему совершенно никакого удовольствия, и сильно вдаваться в них не было в интересах мечника. Мужчина оглянулся, и выражение его лица приняло легкое удивление: пустая улочка казалась еще более безлюдной, чем обычно. На один миг показалось, что словно все население Суны попросту вымерло, и остался только он, один, Содзо, тюнин Суногакурэ-но Сато, один-одинешенек на этой пустынной улице. Что, впрочем, оказалось в корне неверным, так как грязное ругальство, донесшееся чуть сверху, явно принадлежало человеческому организму, а последующий смачный плевок не мог не сделать никто иной, кроме как старик Яно - новичок-тюнин, который в свои года, а возраст его был на несколько лет больше, чем у Содзо, успел жениться, обзавестись домом, ребенком, подобием высушенного солнцем дерева, язвой, лысиной и красным от пьянок носом. Удивительно, но этот нос, как казалось Сагаре, мог светиться в темноте и освещать путь для караульного патруля. - Жаль, что мне никогда не приходилось патрулировать местность по вечерам вместе с Яно, - чуть разочаровано подумал мечник и отвернулся.

- Но все же... - новая миссия не могла дать покоя Сагаре, он скрестил руки на груди и крепко задумался. - Все же... Умом я понимаю, что это миссия - ничем не отличается от других. Она такая же обычная, как вот тот дырявый сапог, висящий на заборе, рядом с повозкой высушенных и, по-моему, уже слегка прогнивших овощей... - может быть Содзо просто отвык от заданий. Все-таки с прошлого раза прошло немало времени, да и бой, который сначала показался немного, самую малость простоватым, стал чуть ли не самым эпическим побоищем за всю жизнь Сагары. Противник оказался проворлив и быстр, силен и вынослив, умен и наблюдателен - явно не таким, каким описывали его в желтовато-белом пергаменте, который содержал в себе детали миссии. Но, благодаря командной работе вметсе с Акахоси, они одержали победу и оба вернулись домой, в Селение.

- Ох, черт... - То, что Акахоси выживет, явно не укладывалось в голове Содзо. Тот с самого начала считал, что напарник погибнет смертью храбрых, даже не просто считал, а был полностью, полноценно в этом уверен. Ради того, чтобы поддерживать уверенность внутри себя, мечник подогревал свое сознание мыслью, что сам приложит, если что, к этому руку. Но, увы, может, к сожалению, а, может, к счастью, этого не произошло.

Тем не менее, все, что оставалось Сагаре - лишь ждать, когда Акахоси наконец прибудет к месту назначения. - То есть, когда он перестанет капризничать и больше никогда не вспомнит старых обид. Ну, не опаздает. Впрочем, зная Акахоси, ему явно захочется, чтобы я помучался на этом ярком солнце... Получасовое опоздание - более чем гарантировано, спасибо, напарник, дэс. Задушу, гада...

Отредактировано Sozo (2009-11-14 00:46:04)

Если начать рассуждать об эмоциональном состоянии тюнина, которое приходилось на данный момент, то Содзо был довольно спокоен. А, если быть еще точнее, он пытался быть рассудительнее, прислушиваясь не к коварному сердцу, которое, пульсируя внутри внятно вбивало мужчине в мозг единоличный и бесприкословный приказ "Успокоиться и расслабиться", а к разуму, что сладкими речами уговаривал начать смертоубийства, разрушение и кровавые пытки с обязательным летальным исходом. Как не удивительно и не банально, для Содзо, разум предлагал начать именно с доброжелательного и, как всегда, спокойного, будто кирпич, Акахоси, чье лицо, по мнению Сагары, ничем от его внешнего состояние не отличалось: каменное, унылое и тупое. - Необычно.

Как бы было не смешно со стороны, в особенности для мечника, но любой человек, скрытно наблюдающий за этой комичной сценкой точно бы не сумел сдержать короткий смешок, вырвавшийся сухим углекислым газом из легких. Почему же? Да потому, что Содзо, глубоко и тяжело дышащий, твердо, но при этом с некой легкостью, точно готовился перед длинным прыжком, грозно уперся ногами в молочного цвета песок и выжидающе сверлил физиономию Акахоси. Некоторые частички уверености, что напарник просто пройдет мимо, и просто решит поздороваться еще полоскались на глубине колодца сознания низкорослого мужчины, но, к сожалению, высокий темноволосый представитель военной мощи Суны решительно подошел именно к нему. - Приплыли.

Сагара смотрел на него ни на секунду не ослабляя цепкого тяжелого взгляда серебристых глаз, будто намеревался прожечь насквозь хладнокровного и явно равнодушного к дувшевным мукам Содзо брюнета. Через несколько мгновений Содзо неосознанно моргнул и отвел глаза в сторону, словно хотел сказать "Ладно, на этот раз ты победил". - У меня перед ним должок: я тоже в прошлый раз опоздал.

Оперевшись на левую ногу, Сагара раздраженно скривил губы в грубой гримасе и, можно сказать, попросту выплюнул слова:
- И тебе не захворать, Акахоси-сан.
Но затем сменил гнев на милость и еле-еле заметно улыбнулся краешком губ.
- Нам пора. Поспешим. Подробности расскажу находу, после того, как выйдем из Суны. Правда, как в старые добрые времена? Все-таки, опаздывать - это плохо, Акахоси-сан, цепь так же крепка как и её самое слабое звено.

Сагара развернулся лицом к высоким, могучим, одним видом вызывающим уважение, издревле известным во многих Селениях воротам Сунакагурэ-но Сато. - Как всегда впечатляюще. Мне никогда не надоедат ими любоваться. Все-таки настоящие мастера архитектурного дела действительно обитают только здесь.

- Двинулись.

И он галопом выдвинулся в темную расщелину, где его ожидало новое приключение.

Отредактировано Sozo (2009-12-14 18:37:18)